А не было ли уже такого? Тот ли это Дараллес, о котором в Фонлине впервые услышали незадолго до моего рождения?
Какая разница…
Он назвал Фонлин нашей точкой опоры; своей же он сделал имя и дело.
И они стали прочнее белого камня столицы.
– Знаете, – задумчиво произнес Дараллес, поворачивая голову к деду, – вы могли бы стать одним из моих Верных.
– Вряд ли, – покачал головой он. – Я всегда буду помнить, что сидел на троне, и не один я это запомню. Если я дам клятву, а потом не устою перед искушением… Я согласен быть последним из императоров-Фениксов, но никак не первым Фениксом-предателем.
– Разумно, – кивнул Дараллес. – Пойдемте, обсудим детали капитуляции. Вместе.
– Конечно.
Мы двинулись во дворец втроем; думаю, все смотревшие поняли – война окончена, и сражений больше не будет. Впрочем, не знаю, о чем думали другие; я переводил взгляд с алой маски на серебряную, и все яснее понимал одну простую вещь.
Все-таки они оба – правители. Заслуживают этого имени.
Я сын принца и внук императора.
Я могу оценить.
22.03.2009 – 23.03.2009
Ветер бросил в окно снежинки, рисуя тонкий и мимолетный узор. Точно такой же оставляют на стекле, высыхая, алхимические составы. И узор выходит столь же разным, сколь и зелья.
Эммор отвел взгляд от окна, вновь взглянув в лицо хозяину комнаты. Словно по контрасту с холодом за окном, здесь было жарко – Лирам Сооран любил тепло.
В светлых глазах Соорана сейчас читалась лишь брезгливость. Ещё бы; Эммор и сам прекрасно понимал, как выглядит со стороны. Потрепанный костюм, забрызганный грязью плащ, потемневшие от работы с реактивами и покрытые ожогами руки. Неказисто. Но обычно так и выглядят алхимики.
Поднялась и вновь опала волна неприязни; Сооран даже и плащ снять не предложил, как и не предложил сесть. Чистота своих кресел ему была дороже правил вежливости.
Конечно же. Один из самых влиятельных торговцев города может себе такое позволить. Особенно с теми, кто пришел как проситель, и уже получил отказ.
– Никаких уступок, – твердо заявил Сооран. – Цены устанавливаю я, и они останутся прежними. Снижать их невыгодно, должны понимать.
– Тогда немало алхимиков просто разорятся! – веско звучавший в уме аргумент вышел жалким. И не подействовал.
– Если они не могут оплатить потребности своей профессии, – пожал плечами Сооран, – то это их проблемы.
Эммору очень хотелось выплеснуть гнев, ударить, разорвать, но надо было держать себя в руках. Тому, кто говорит от имени других, нельзя поддаваться чувствам, чтобы ещё больше не ухудшить положение.
