Имоджену скрутили судороги, заставляя ломать саму себя. По ее щекам потекли слезы. Она до крови закусила нижнюю губу, но с первым же всхлипом смех пробился наружу.
— Что — потомок палачей?..
Арлен вдруг представил Имоджену на окровавленном плаще, завернутую в кокон из багровых сетей. Белое лицо, черные волосы в беспорядке, тело изломано, точно ветка бурей. В мыслях пронеслись смерть отца и мать в корнях Зеленого Хранителя; толпа, окружившая мертвого грибника, и неподвижная ватага Фелана. Образы сплавились в единый кошмар.
Арлен часто-часто задышал от страха.
Наваждение довольно булькнуло.
Однако оно рано обрадовалось. Через миг в душе Арлена вскипел безудержный гнев. Он смыл ужас и оставил лишь раскаленную до невозможности ярость.
Арлен подскочил и вцепился в порождение кошмаров, отдирая его от Имоджены. Оно оказалось холодным, склизким и начало расползаться, едва его схватили. Схлынуло с девушки и обволокло Арлена, затекая ему в нос и уши. Он закашлялся, но не разжал захвата — пальцы глубже погрузились в тело-жижу. Наваждение утробно зарычало. Его шея вытянулась, птичья голова повисла на ней шипастым бутоном:
— Выродок! — киркой прянул к лицу Арлена клюв. — Я высосу твою душу и выклюю глаза!
— Не дождешься!
Словно в ответ на слова Арлена корни ближайшего дерева взметнулись и прошили противника насквозь. Наваждение заорало. Режущий уши вопль взвился под кроны, деревья ответили водопадом листвы. Сухая тюль упала вниз, разбив порождение кошмаров, и Арлен отшатнулся.
Наваждение потускнело, превращаясь в бледный дым. Корни лениво пошевелились, разгоняя его, и поползли обратно, утягивая разрозненные завитки.
Арлен уперся руками в землю, потрясенно смотря перед собой.
— Ле-е-ес-с-с-с… за-а-а-а-ащ-щ-щи-и-ити-и-ит… — умиротворяюще разнеслось вокруг.
На коре дерева-защитника проступило лицо, чьи черты показались Арлену знакомыми. Он в замешательстве поднялся и подошел ближе, коснулся пальцами изгибов коры.
— С-сту-у-упа-а-а-а-а-а-ай…
«Отец?.. Мать?.. — Арлен закрыл глаза. — Нет... Пожалуйста, нет!..»
Имоджена медленно встала и заглянула ему через плечо.
— Ты оставила Фелана одного, — отрешенно произнес он. — Ты оставила его одного…
***
Обратно в деревню Арлен мчался быстро как никогда в жизни. Его гнало ощущение обрушившейся беды. Он тащил Имоджену следом, спотыкаясь о камни, сталкиваясь с деревьями. Туман словно налился тяжестью: давил им на плечи и пригибал к земле. На тропинках воцарилась тишина, давящая и неестественная. Ее нарушали лишь стук их шагов, громкое дыхание Арлена и сбивчивые оправдания Имоджены.
