Переговоры проходят на удивление легко, у нас нет значимых разногласий. Мы подписываем бумаги.
– Ваха, мы хотели бы сразу же осмотреть помещение, – говорю я, собирая бумаги.
– Конечно, дорогой. Двадцатый этаж. Твой любимый. Дверь с надписью «Пекин». Там открыто.
Мы прощаемся, но Ваха не успокаивается и обращается к Ксюше:
– Приятно было познакомиться.
Она опять ему мило улыбается! Ни разу она не улыбнулась мне вот так! А ведь я, как минимум, дважды спас ее. Но что я получаю в ответ? Только испуг в глазах.
И тут я вижу, как Ваха сует ей свою визитку со словами:
– Вы всегда можете позвонить мне.
– Спасибо, – Ксюша кладет визитку в сумочку.
Похоже, что Ваха ждет чего-то большего в ответ и, не дождавшись, произносит:
– А Вы мне свою визитку не дадите?
Ох, уж эти прямые восточные люди! И это все происходит на моих глазах. Я не знаю, как прекратить это, и поэтому просто пялюсь в телефон, делая вид, что у меня там что-то суперважное.
– У меня нет визиток, – искренне отвечает Ксюша.
– Кирилл, – неожиданно обращается ко мне Ваха, – как же так? Почему твои сотрудники ходят без визиток?
Я думаю, как бы мягче послать этого чертова ловеласа, но тут мне на помощь приходит Ксюша:
– У меня есть визитки, но я их забыла. В другой сумочке.
Похоже, девчонка решила прийти мне на помощь? Ты ж, моя спасительница котят и боссов.
– Я вам сама обязательно позвоню, – вдруг выдает тут же она, разрушая мою идиллическую картину.
Чего? Кому ты позвонишь?
Похоже, мой взгляд говорит сам за себя, потому что Ваха поднимает вверх руки и взглядом говорит мне, что ничего не будет, братан, не нервничай ты так. Но у меня больше вопросов не к нему, а к этой маленькой стерве. Поэтому я цежу сквозь зубы:
– Нам пора, – хватаю ее за локоть и веду к лифтам, чтобы подняться до двадцатого этажа и там уже, черт побери, выяснить кое-что.
В лифте, как назло, мы оказываемся не одни. Я не отпускаю локоть Ксюши, несмотря на ее слабые попытки освободиться.
Двадцатый этаж. Мы выходим и ничего в нашем виде не выдает напряжения. Для посторонних – я просто веду за руку девушку. Но внутри меня бушуют эмоции: гнев, злость, но преобладает над ними, конечно, возбуждение.
Я открываю дверь с надписью «Пекин» и тут же захлопываю ее, закрывая изнутри.
– Отпустите меня, – наконец, произносит Ксюша.
Я смотрю в ее глаза. Искорки гнева изменили цвет и теперь на меня смотрят не изумрудные, а темно-зеленые, почти карие, глаза. Ее губы сжаты в тонкую линию.
