Желание исполняется быстрее, чем я рассчитываю. В дальнем конце больничного коридора появляется высокая фигура. Я вскакиваю ему навстречу.
– Игорь, ну что там?! – кричу, как только он проделывает половину пути.
Золотов качает головой. Ноги становятся ватными.
– Так, Лиля! Ну-ка…
Он опять обнимает меня и гладит, а я снова чуть не свалилась в обморок. Но сейчас не до смущения или трепета перед мужчиной.
– Успокойся, пойдем сядем.
Слушаюсь, но крепко хватаю его предплечье.
– Маменька твоя, конечно, – мужчина вдруг озирается, – артистка!
Кусаю губу, не знаю даже, как реагировать. Золотов, наконец, излагает факты.
– Сразу – жизнь твоего братца вне опасности, у него всего лишь травма ноги. Как сказал врач, довольно обычная и пройдет явно без последствий.
Ух… Я выдыхаю, но рассказ еще не окончен.
– Он в сознании, его прокапают и сегодня-завтра отпустят домой, – Игорь выдерживает паузу, – я предложил доктору денег, ну чтобы там присматривали за ним получше. Твоя мама ведь так переживает. И знаешь что? Он меня послал в грубой форме. А братцу твоему порекомендовал разбить лицо.
Боже. Я знаю, что в государственных клиниках врачи не нянчатся с пациентами, и некоторых они раздражают. Но не до такой же степени! Хоть брат в относительной норме, не хочу, чтобы с ним плохо обращались.
– А ты что? – с надеждой смотрю на Золотова.
– Твой брат, – тон Игоря становится жестче, – сел за руль автомобиля, который принадлежит отцу друга. Без прав и особых навыков вождения. Да, это было за городом, и он влетел лишь в припаркованный автомобиль соседей. А если бы там кто-то сидел? Или вообще на их пути бы оказались дети? Врача можно понять.
Ох… Не скажу, что я не ожидала бы такого от Владика. Как раз поступок в его духе – эгоизм и ни грамма мыслей о последствиях. Но мама! К чему такое скорбное поведение?! На моем лице, видимо, отражается вся гамма эмоций. Золотов не выдает больше комментариев, лишь накрывает мою руку на колене. Чуть сжимает, гладит большим пальцем. И опять становится легче.
Но успокаиваюсь ненадолго, впереди вижу родителей. Папа хмурый, с нездоровым румянцем. Он пониже мамы ростом, в последнее время чуть располнел. А волосы давно потерял, потому сейчас стрижется налысо. Смотрю на его чуть растянутый свитер, не новые джинсы. На маму рядом в подзакатавшемся трикотажном платьице. Тревога отступила, и в голову лезут другие мысли – все же моя семья и родители Игоря как небо и земля.
Впрочем, я не стыжусь своих, они честные люди. Вот только…
