В один из дней Велигор попросил меня встретить важную персону. Во дворце нечасто такие бывали, но случалось. Поэтому пришлось одеться нарядней, пойти на площадку шаттла. Я стояла и равнодушно смотрела, как здоровая техногенная махина с изяществом птички садится на очерченный круг с крестом.
Когда трап выехал вперед, а дверь отъехала, за стюардессой я увидела ее лицо. Постаревшее, исхудалое, измученное переживаниями.
Пропало дыхание, сердце ускорило бег. Душа перевернулась от счастья. Я бросилась в материнские объятия, задыхаясь от эмоций, от избытка чувств. Моя мамочка. Моя любимая. Моя!
Ее руки. Они столько раз стискивали меня, прижимали к груди. Ее голос рассказывал и шептал над головой сказки, обещания счастливой жизни, надежд. Глаза, карие глаза. Мама. Мы обе плакали навзрыд и смеялись одновременно. Не в силах сдерживать себя и реагировать на окружающий мир. Он сузился, исчез, оставляя место для возрождения духа, для восстановления души.
Я не помню, как мы оказались в моей комнате, все еще не разнимая рук и улыбаясь улыбками людей, обретших долгожданную встречу.
– Я так по тебе скучала.
Общая фраза на двоих. Касания друг друга и рассматривание черточек и черт, за которыми скрывалось страдание, нервы, долгие часы ожиданий.
– Расскажи, как живешь?
– А ты там?
– Чем занимаешься?
– А ты?
– Мне Татьяна все рассказала. Она скучает.
– Я тоже, я тоже.
Эти легкие фразы радостного восприятия. Голоса, переплетающиеся и распадающиеся вздохами и выдохами облегчения. «Ты тут». Они обезболивали в каждой из нас раны души. Неся долгожданное облегчение от бремени разлуки. Утешая.
Только позже я рассказала ей все. С момента, как мы расстались в аэропорту. Мама тоже поведала, но другую печальную часть. Она не пошла наверх в зал ожидания посадки. Нет. Там ее встретила служба безопасности. Ей вменили в вину подделку документов и билетов. Арестовали. Потребовалось полгода, прежде чем удалось замять дело, выплатить приличный штраф, а потом ее отпустили.
Я рассказала о Жуан-Ди. Ей не было ничего известно о роли генерала в истории с сердцем и Тибетом. Зачем мы ему понадобились? Теперь это казалось неважным. У нас ничего не осталось, кроме нас самих и «кота Шредингера».
И только позже я поблагодарила за несомненно щедрый подарок Велигора.
– Рад, что смог угодить.
Я так и замерла от услышанного. Угодить мне? Всего лишь угодить, когда я мечтаю о свободе. Секунду поколебавшись, я все-таки подошла к нему, сидящему в кресле рабочего кабинета. Великому арктику, начальнику ССБ. Присела перед ним на корточки и прикоснулась к руке. Жест покорности, просьбы.
