Тот разговор я помнила очень хорошо, хотя прошел почти год. Даже не верится, что уже целый год как нет мамы и младшенькой – моего близнеца, моей сестренки… Так вот, о чем я? Слова Галины Дмитриевны настолько впились в память, что каждый раз, принося подарки, я ощущала безграничное удовольствие и удушающий стыд в том числе. Я не могла забрать их всех, я не могла уделить каждому равное внимание. И я скоро уже заберу Даню – а каково будет им после этого? Они остались, а у него началась новая жизнь. Ведь и им я дала своим вниманием надежду. Было хреново, да, но я не могла поступить по–иному. Не могла покупать только для сына и смотреть, как остальные дети… Зависть вообще плохая штука, как и ощущение, что ты не нужен никому. Я через это сама проходила, когда узнала, что больше у меня, кроме Даниила никого нет. Счастье такое хрупкое, будто бы хрустальный шар. Один миг – и оно может разбиться.
– Мамочка! – с радостным визгом ко мне в объятья бросился Данюша. Я его обняла сильно–сильно, подняла на руки и прижала к себе. Худенький, тепленький и пахнет просто потрясающе – топленым молоком, полевыми ромашками и беззаботностью.
С улыбкой вспомнила, как он нас с Дариной называл: мамочкой один ее, и мамочкой два – меня. Мы с младшенькой были похожи, но в то же время такие разные. Я была домоседом и тихоней, пока она гуляла с друзьями, веселилась. Я до сих пор не решилась на серьезные отношения, а Дари выскочила замуж в семнадцать, после того, как закончила школу. Одно лицо и два характера. Но именно младшенькая меня заряжала энергией, она заставила поверить, что если я постараюсь, то стану такой актрисой, что “просто вау”.
– Мамочка, ты сегодня пришла забрать меня? – на ухо шепнул он мне, опаляя кожу теплотой и надеждой.
– Прости, не сегодня… – я до боли прикусила губу. – Но совсем скоро. Ты же мне веришь?
Я прямо почувствовала, как поникли его плечи. Увидела, как в глазах полыхает надежда… и теплится бесконечная вера в меня.
– Да, – кивнул он. – Я по тебе соскучился.
– Я тоже безумно, мой мальчик, – я поцеловала его в обе щеки и еще в нос, заглянула в глаза, которые были точной копией Дариных и моих. Тоже каре–зеленые, с медными прожилками.
– А что ты принесла? – он выкарабкался из моих объятий, с интересом уставился на чемодан, как и все остальные. Дети хором гадали, что же там может быть.
– Пока секрет. Сейчас мы пойдем в столовую, помоем ручки, пообедаем, а потом все увидите.
Я посмотрела на унылые мордашки и сжалилась:
