- Что это? Он умер?
Эллен наклонилась к неподвижно лежавшему летчику. Осветив его лицо при помощи сильного электрического фонаря, найденного в кабине, Дэвис нащупал у неподвижного человека артерию на виске. Расстегнул куртку, приложился ухом к груди.
Сжав губы, Эллен с трепетом следила за выражением лица Дэвиса. Она не чувствовала ни растерянности, ни страха.
- Мертв! Вероятно, паралич сердца. Я хотел бы так умереть.
- Отчего это?
- Усталое сердце... Так может случиться со всяким в любой момент.
- Однако, нам самим не улететь отсюда. Нас, конечно, подберут, но...
- В Англию?
Мрачно нахмурив брови, Дэвис осматривал горизонт. Во многих местах видны были огни пароходов. Это место Ла-Маншапроезжая дорога сотен судов. Если их подберут англичане... Эта мысль приводила Дэвиса в бешенство. Минима-гормон! Но что толку, если его открытие умрет вместе с ним?
- Попробуем подняться,- решительно сказал Дэвис.
Он видал, как стартируют самолеты. Вместе с Эллен они пытались завести мотор. Ничего не выходило. Истощив все силы и изобретательность, путешественники в изнеможении прекратили бесплодные попытки.
Эллен тщательно обшарила все уголки самолета, но нигде ничего съестного не оказалось. Только на поясе у летчика нашлась фляга-термос с горячим чаем, сдобренным ромом. Подкрепившись этим напитком, перешли в пассажирскую кабину.
Дэзи проснулась и пищала в сумочке. Эллен выпустила ее на пол, и кошечка принялась бродить, обнюхивая незнакомые предметы.
Дэвис погасил фонарь. Он экономил энергию. В темноте глаза Дэзи поблескивали фосфорическим светом, как огни поезда, идущего вдалеке.
- Бедняжка, она наверно голодна. Мы ее давно не кормили.
- Нет, Эллен, уменьшенные почти не едят. А вот как мы с тобой...
Дэвис умолк, глубоко задумавшись. Ветер стихал, и небо начинало покрываться темными ровными облаками. Горизонт заволакивался туманом. Беглецы, не зная что предпринять, сидели в кабине управления и с тоской всматривались во мглу.
Спустя час ветер совсем стих, и самолет покачивался на масляно-гладкой мертвой зыби.
Поднялся густой туман, с каждой минутой молочный воздух делался все непроницаемее и гуще. Это не предвещало ничего хорошего.
Из туманной дали стали доноситься многочисленные гудки пароходов, рев сирен. Скользили бледные лучи прожекторов.
Вскоре ничего не стало видно. Сплошная стена окружала самолет.
- Сирена!
С правильными промежутками, все приближаясь, раздавался жалобный стон морской сирены. Где-то близко подходил пароход.
