Лица его почти не видно, оно закрыто огромным белым букетом.
- Дэвис! Откуда? И почему так рано?
Ученый выскочил на тротуар.
- Можешь поехать со мной на целый день?
- За город?
- Конечно. Я думаю проехать сначала на ферму Огиби, потом к морю. У меня с собой фрукты, пирожное...
Эллен бросила лукавый взгляд на небо. Воздух был чист и ясен. Осенний день обещал теплый сухой вечер. С минуту она колебалась.
- У меня экзамен по геологии... Правда, я могу пойти завтра, но мне не хотелось бы обманывать тетушку Гуд. Я сейчас собиралась к ней.
Дэвис как-то странно выпятил нижнюю губу. Потом, ни слова не говоря, открыл дверцу авто и махнул в воздухе букетом, изображая нечто вроде пригласительного жеста. Эллен оставалось только войти и сесть. Ей самой очень хотелось провести день где-нибудь за городом. Смущало лишь то, что придется столько времени оставаться вместе с Дэвисом. Ее пугали его своеобразный нрав и, с точки зрения рядовой публики, полусумасшедшее поведение ученого.
Он не считался ни с кем и ни с чем. Каждую минуту от него можно было ожидать чего-либо вроде скандала. В ученой среде его звали большевиком, но как-то на вопрос, к какому классу общества он себя Относит, Дэвис серьезно ответил: "Я себя отношу к классу позвоночных". Весьма далекий от политической жизни страны, он все же при всяком удобном случае вмешивался в то, что происходило непосредственно перед его глазами. Тогда вся его научная эрудиция, вся страстность, весь запас силы и знаний обрушивались как водопад. Каждое публичное выступление Дэвиса производило сильное впечатление. Слушатели жадно прислушивались к его пламенным, хотя и не всегда последовательным речам, ловили каждое слово.
Пустив машину самым тихим ходом, Дэвис некоторое время молчал, погруженный в размышления. Эллен не мешала ему думать. Перебирая в руках тяжелые, влажные гроздья цветов, она наслаждалась солнцем и воздухом.
Вдруг Дэвис несколько раз подряд нетерпеливо подернул плечом. Он все еще не мог отделаться от своих постоянных назойливых мыслей. Будущее минима-гормона... Как странно, как удивительно!
Сейчас, на улице, при трезвом свете солнечного дня фантазия Дэвиса не выходила за пределы чисто научных построений. Он расценивал все возможности, открываемые минима-гормоном, лишь с точки зрения механики, техники, экономики. И картины, нарисованные его воображением, были так ярки и заманчивы, что Дэвис не мог удержаться от порывистых движений. Не забывая внимательно управлять машиной, он пытался ввести и Эллен в чудесный минима-мир.
