С этими словами милиционер легонько стегнул кобылу Сирену и направил бричку к ближайшему спутнику-планетоиду, вращающемуся на внешней орбите Альдебарана. Войдя в плотные слои атмосферы планетоида с дневной стороны, кобыла заржала и ускорила рысь: она учуяла овес. Оголодавшее животное резво снижалось над поверхностью, сплошь на многие сотни миль вокруг засеянной отборным орионским овсом. По полю туда-сюда сновали дроиды, отделявшие зерна от плевел, а также люди на мотоглайдерах горизонтального скольжения. Иван Васильевич достал бинокль и одного за другим осмотрел первых встреченных людей. Вид их – довольно грязный и оборванный, небритый и явно нетрезвый – не внушал доверия, поэтому милиционер решил не подвергать находившихся с ним детей излишнему риску и, дернув поводья, запретил Сирене дальнейшее снижение. Бричка зависла над одним из мотоглайдеристов на безопасной высоте, с которой Иван Васильевич обратился к человеку:
– Эй, приятель! Чьи это такие тут поля?
– Это поля маркиза Карабаса, хозяина планетоида! Он людоед и страшная личность: ест младенцев, выращивает овес для снабжения своей армии всадников-наемников и жестоко карает тех, кто покушается на его урожай!
– Хорошо-хорошо! Мы не будем покушаться! А ты не видел ли на небосводе в последние пару часов подозрительной планетарной активности?
– Чего? – явно не понял вопроса абориген-мотоглайдерист.
– Я говорю, не видел ли ты, чтобы по небу пролетал какой-нибудь странный предмет в последние пару часов? – еще громче закричал Иван Васильевич, которому все сложнее было одергивать кобылу Сирену, явно намеревавшуюся подкрепиться таким аппетитным овсом после долгой скачки по открытому космосу.
– А… Не! Самое странное, что я видел последние два часа – это ты! – крикнул абориген и снял с плеча бластер с явной целью подбить бричку.
– Эй полегче! – крикнул Иван Васильевич и стегнул кобылу. Та недовольно заржала, но подчинилась и рванула в открытый космос. Обежав планетоид по орбите, Сирена снизилась над его темной, ночной стороной, где в самом эпицентре темноты возвышался весьма мрачный, но не лишенный изящества замок из темного тесанного камня, окруженный на много миль вокруг амбарами с овсом.
В распахнутом настежь верхнем окне на самой высокой башне горел свет, и на улицу вытекали звуки довольно приятной клавишной музыки. Иван Васильевич подрулил бричку к самому окну и заглянул внутрь. За роялем в центре обитого деревом зала сидел лысый мужчина средних лет в белом смокинге. Когда он закончил играть вальс и прервался, чтобы перевернуть страницу нотной тетради на пюпитре, Иван Васильевич сдержанно кашлянул и постучал в ставень окна. Мужчина повернулся и удивленно уставился на милиционера и двоих детей, а также не менее удивленную кобылу Сирену, которые в восемь глаз уставились на него из оконного проема.
