Я ни разу не услышала ни от одного из этих ребят вопроса: ”А ты будешь моей мамой?”. Может быть, это выдумки и слезливые ходы киносценаристов? Ведь большинство из этих маленьких детей помнят своих мам и пап, которых они искренне наделяют всеми мыслимо-немыслимыми достоинствами. А возможно, они прекрасно понимают, что такое предательство и поэтому не забывают и не предают своих родителей. Не отказываются от тех, кто отказался от них? И преданно ждут.
Мы приехали снимать репортаж. Обычная рутинная работа журналиста и съемочной группы. Причесанные мальчики, девочки с хвостиками, косичками и непременно – с большими бантами. Хорошие комнаты, чистая аккуратная столовая, вкусная еда. Пахло ванилью и сдобой, как дома в выходные дни. Стандартный режим дня: в 7.00 подъем, в 21.00 – отбой. В меню на день: рисовая каша, пироги с яблоками, кисель, суп и картофельное пюре с котлетами.
Красочные книги, хорошие игрушки, чистые полы и мягкие ковры. Аккуратно застеленные кровати, белоснежные полотенца и шторы в смешных утятах. Маленький уютный микромир: добрые повара, душевные воспитатели, директор с золотым сердцем. Каждый старался “обеспечивать в детском доме благоприятную творческую обстановку, приближенную к домашней”, – так сухо написано в правилах внутреннего трудового распорядка любого подобного учреждения.
Конечно, маленьким воспитанникам здесь давалось максимум из того, что возможно дать. И всегда с тяжелым сердцем воспитатели отправляли их в школьные детдома, дальше по этапу. Там иная жизнь, другие правила, взрослый и совсем не уютный макромир.
Я увидела Олю. И внутри что-то щелкнуло. Другие дети словно перестали существовать. Мое внимание сконцентрировалось на этой чересчур дисциплинированной девочке и не давало мне сосредоточиться на ком-то еще.
Я улыбалась, обнимала детей, с кем-то играла, кому-то читала сказки, но в моем поле зрения всегда находилась Оля. Я не упускала ее из виду ни на минуту. Она была словно перетянутая струна – еще чуть-чуть и лопнет. Сломается.
Мне хотелось ее обнять. Прижать крепко к себе и не отпускать долго-долго. Вдыхать ее запах, обнимать, чувствуя ее детские хрупкие косточки, целовать в макушку, улыбаться и смотреть в ее голубые глаза. Но я не имела права. Не сейчас. Не сегодня. В данную минуту я могла лишь представить как это будет потом, когда-нибудь. Я могла лишь думать о том, что я заберу ее и постараюсь сделать счастливой. Счастливая девочка Оля с искренней улыбкой и радостным взглядом маленькой шалуньи.
