“Мой тариф – настырный! ” – шутила она и продолжала письменно распределять все дела по пунктам. Девушка расстраивалась, когда все шло не так как она хотела и как было расписано в ее ежедневнике. Но снова и снова составляла новые списки и ставила новые цели.
Жизнь научила ее ценить момент и хвататься за любую возможность, так что она тщательно заполняла свой ежедневник, писала на листочках что надо сделать. Момент, который есть – все, что у нее было, все, что она ценила, ведь сейчас, сегодня, сия минута без потом – и была ее жизнь. Она не переставала строить планы на дальнейшие дни заранее и с настойчивым постоянством.
Конечно, иногда случалось, что все ее планы летели в тартарары. Организм уставал от постоянных пребываний в больницах и бесконечного тыканья больнючих иголок. Он уступал натиску химиотерапий, облучений, таблеток, капельниц. И тогда Юля сдавалась (“Смирюсь ненадолго”), отключалась и валялась в теплой постели, ничего не делая и ничего не планируя. Трудно просыпалась, быстро утомлялась, не хотела ни с кем общаться, раздражалась на незначительные мелочи. Но такие периоды были непродолжительными.
Вскоре она снова начинала искать прогрессивные варианты лечения, рассылать свои документы в клиники разных стран мира. Шутила: “Возможно в гостеприимно-шумном Израиле существуют инновационные методы лечения рака терпким гранатовым вином и фалафелем? А может где-то в ярко-солнечной Грузии есть новаторское лечение лимфомы ароматным Киндзмараули? Или в элегантно-вальяжной Италии проводят клинические испытания вкусной пиццей вкупе с яблочным вином?”. И тогда в руках девушки вновь оказывалась ручка, еженедельник и расписание на недели вперед: разобрать-прочитать-приготовить-узнать-сделать-купить-посетить.
Она хотела продолжать жить в здоровом ритме (“Да, были времена, когда я была полна сил!”). Но сейчас эта противная болезнь, так некстати и несправедливо появившаяся в ее жизни, не давала ей могущественной энергии. Наоборот, безжалостно отбирала её. Принимала ли она это? И да и нет. Принятие заключалось в том, что если какая-то часть из списка была выполнена, а на остальное не хватало сил, то Юля хвалила себя и была довольно тем, что сделала. Неприятие заключалось в том, что она жила в тревоге, что дела не сделаны и копятся-копятся-копятся, где-то там, на арьерсцене.
