У неё было много планов на жизнь. Она мечтала родить двух сыновей ("Двух богатырей, один за одним. С которыми и на велосипеде покататься, и мяч погонять, и грушу побоксировать непременно!"). Построить дом с террасой и завести лохматую собаку (“Чтоб огромный медведь в доме гавкал и вилял хвостом”). Побывать на захватывающей дух Формуле-1 (“Чтобы ветер в лицо и адреналин от мчащихся с невероятной скоростью машин!”). Встать на серф борд и поймать свою первую волну на побережье Черногории (“Непременно гидрокостюме мятного цвета”, – уточняла она). Покататься на лыжах в снежных горах Швейцарии (“От одного только вида белых вершин дух захватывает!”). Накричаться вдоволь ("Проораться так, чтобы до хрипоты!") на чемпионате мира по хоккею.
Но планы… Планы – хитрые, малонадежные и легкомысленные товарищи, на них нельзя опереться. Планы дают нам ожидание и веру, но не дают гарантий. Они могут меняться, исчезать и отодвигаться вглубь. Отходить на арьерсцену твоей жизни. Отступать на заднюю часть, где планы будут просто копиться в резервном помещении, словно ненужные или утратившие свою актуальность декорации в театре.
Осень 2010 года вспоминалась ей болезненной шишкой, и ничем больше. Как-то вечером, расчесывая свои красивые волосы у зеркала, она заметила на шее большую шишку. Она ее трогала, смотрела на неё и не понимала: отчего шишка появилась на ее теле в девятнадцать лет, это же так некрасиво. И непонятно. И страшно.
Стоматолог. Терапевт. Гинеколог. Хирург. Все врачи разводили руками и давали размытые рекомендации. Пункцию Юля решила сделать сама, на всякий случай. Для поддержки взяла папу. Дальше были слезы, крепкое папино сжатие рук (“Прорвёмся, дочь!”), растерянный мамин взгляд, надёжные руки любимого парня и лечение, от которого тошнило и не хотелось двигаться.
Тогда-то в ее доме и появились ёжики. Нет, не настоящие, а плюшевые. Большие, маленькие, толстые и худые, смешные и серьёзные. Когда девушка отправлялась на тяжелое лечение, то аккуратно расставляла ёжиков на полках и тихо говорила им: “Ждите, я скоро вернусь!”. Одного из них Юля непременно брала с собой в путешествие по больницам как друга и как талисман, которому можно рассказать все-все без утайки, и пожаловаться, прижав к груди, и уткнувшись, поплакать, когда уже не в силах сдержаться.
Юля справилась. И даже доучилась в институте. Через год мучений и тяжелого лечения наступила ремиссия. “Это, конечно, не полное стопроцентное выздоровление, но все же”, – улыбнувшись, сказал доктор. Она была счастлива и абсолютна свободна от трубок, капельниц и внутривенных катетеров, от белых халатов, от угрюмых коридоров, от видавших виды старых больничных матрасов и от отталкивающе-тошнотворного запаха химических лекарств.
