Весь следующий день мичман героически сражался. С ржавчиной на металлических перилах и стойках, с замом по тылу, ни в какую не желающим расстаться даже с граммом вверенной ему краски, с наконец добытой банкой, от почтенного возраста покрывшейся толстой коркой. И спиной явственно чувствовал: ржут, заразы! В данном случае «заразами» были большая часть мичманов и офицеров, с которыми непосредственный командир Рыбкина великодушно поделился историей.
К счастью, полковник Свириденко результатами рыбкинских трудов остался очень доволен. Поставил в пример. И даже объявил о снятии ранее наложенного взыскания – а военным известно, что это тоже поощрение. И в заключение добавил:
– Ну что ж, Рыбкин, раз ты сам, своими руками, привел в порядок место для курения, то и сохранять его поручим тебе. Назначаешься ответственным за курилку! Начальник штаба – в приказ.
– Есть, товарищ командир! – если бы под рукой была взрывчатка, мичман Рыбкин взорвал бы свой новый объект немедленно.
А потом добрый Артемьич долго отпаивал Рыбкина чаем, присланным из деревни его теткой и, по ее уверениям, отлично помогающим от нервов и «всякой городской дряни».
– Молодой ты еще, Сашок. Я ж говорил, с умом надо. Перестарался.
Да, а «черная полоса» у Саши Рыбкина все же прошла, нет худа без добра. Отныне он надолго стал командирским примером ответственного труженика.
Было это в те славные времена, когда большая и сильная держава с энтузиазмом строила развитой социализм, по широте душевной помогая в этом нелегком деле нескольким странам поменьше. На просторах тогда весьма дружественной Польши снимался фильм о тревожных событиях Второй Мировой войны.
Местом действия ленты был избран красивый и величественный город Краков. Съемки продвигались успешно, но одна из сцен не давала покоя маститому режиссеру, метившему, ни много ни мало, в современные гении. Дубль, в общем-то, был ерундовый: из подбитого гитлеровцами объятого пламенем советского самолета успевает выпрыгнуть с парашютом летчик. Однако надежда на спасение сменяется смертельной опасностью – летчик приземляется на одну из краковских площадей, где попадет в лапы фашистов.
Словом, камера, мотор, начали! Каскадер прыгает с парашютом раз, другой: как и полагается по сценарию, к опускающемуся с неба летчику подбегает немецкий патруль с собаками и захватывает его в плен.
Но режиссер, как истинный гений, недоволен: как-то все плавненько получается, прыгнул-приземлился-арестовали. Нет нужного градуса драматизма. Гений уходит в себя, ищет там решение. Эврика! Нужен небольшой, но сильный порыв ветра, который добавит «экшена»: летчик приземлится чуть в стороне от врага, как будто сама природа хочет помочь герою, а беготня «немцев» прибавит зрительских переживаний. Решено: ждем ветра!
