Вокруг не было ни души.
Зоя Валерьяновна же признаков недовольства не выказывала. Она бывала в провинциальных российских городах в девяностых, и картинка была ей в принципе привычна.
Светлый Дворец производил очень удручающее впечатление. На главных воротах кто-то накарябал парочку скабрезных стишков. Мраморная, некогда роскошная лестница была разбита, раскрошена, как весенний подмосковный асфальт.
По ней, стыдливо поскальзываясь, бродили единороги с ослиными ушами. Все вокруг было уляпано радужным навозом.
Тут было побольше жизни – шастали туда-сюда всякие сомнительные личности, мало уже похожие на светлых существ. Откуда-то уже доносился звук гитары и пьяные нестройные голоса, пахло шашлычком. Скорее всего, на мясо пошли Священные лани, которые водились в этих местах в изобилии.
Привратник шел вперед, дико озираясь – он и представить не мог, что в Светлых Землях такое творится. Даже в Темных все как-то приличнее, что ли. Урны везде стоят, например. Тут же вместо урн стояли ободранные голые ветки, которые раньше цвели и прекрасно пахли.
У ворот Светлого Дворца, как бы дополняя общую картину, сидела нищенка, замотанная в тряпье. Из тряпок торчал только нос и протянутая грязная рука.
– Подайте, люди добрые, на пропитание, – прогнусавила она, завозившись на месте – услышала, что кто-то идет.
Привратник прошел мимо, никак на нее не реагируя, и толкнул ворота плечом. А вот Зоя Валерьяновна остановилась.
Ей, несмотря на все ее очевидные минусы, изредка было свойственно милосердие. Это она, выбирая самую дешевую ливерную колбасу, приходила рано утром на остановку и кормила тощую, страшную собаку, которая бегала по дворам и несчастно заглядывала в глаза прохожим. «Ишь, чудишша какая! Отловить бы вас всех да перетравить!», – бурчала она, скармливая собаке куски колбасы. Та глотала их не жуя и крутила круглым, как бублик, хвостом. Ей было приятно человеческое внимание.
Это Зоя Валерьяновна, вопя громче всех в поликлинике, пропускала вперед к терапевту худую, болезненно бледную сгорбившуюся женщину. «Ну и че стоишь то? Че ждешь, спрашиваю? Иди давай», – толкала она ее в спину, благородно пропуская ее вперед.
Это Зоя Валерьяновна клала порой монетку в руку попрошаек, хотя знала, что это у них работа такая. «А вдруг она не жрала ничё давно? Нехай булку хлеба купит», – оправдывала себя Зоя Валерьяновна за транжирство.
Вот и сейчас она не прошла мимо нищенки. Закряхтела, вспоминая, что надо делать, достала свою заветную бумагу из кармана плащика и ткнула пальцем в строчку «РЮКЗАК».
