Впрочем, уже через несколько месяцев после своего падения он был отомщен общим ходом событий, следующим образом описанных Лопиталем в письме к Берни от 14 июня 1758 г.
«Все, по-видимому, идет по воле Божией…. Нет ни прочных основ, ни принципов. Деспотизм и варварство быстро завоевывают свои прежние места… Императрица не работает и ничего не подписывает… Вот уже три месяца, как все бумаги лежат в ее кабинете. С тех пор, как она удалила Бестужева, все дела приходят в упадок… Союзники Императрицы извлекут из падения Бестужева по крайней мере одну пользу: они узнают, что старый политический обманщик, великий маг и волшебник России, державший ее на ходулях, выставлявший ее великой и грозной, уже более не существует… Я вряд ли обманусь, если скажу, что вы увидите, как с каждым годом эта держава будет слабеть и падать».
Но корреспондент Берни действительно чрезвычайно обманулся в своих предсказаниях. В одном отношении, однако, глазомер его был верен. Внешний престиж России померк на несколько лет после исчезновения человека, «державшего ее на ходулях». Она от этого не остановилась на своем пути и не сбилась с дороги, но как бы умалилась на мировой сцене как раз в ту минуту, когда в борьбе с Пруссией она проявила перед всеми свою мощь и свое мужество. Шуваловы ничего не понимали в искусстве внешнего декорума, чудесно использованном впоследствии Екатериной, недаром внимавшей советам Бестужева. Что же касается Елизаветы, актрисы всегда ленивой, а теперь почти ушедшей со сцены, и государыни, все более и более предававшейся заботам о расшатанном здоровье, сожалениям об утраченной красоте, предчувствию близкого конца и тревогам кровавой войны, то она появлялась публично и принимала достойную своего положения осанку лишь в редкие минуты, когда под влиянием сильного удара, нанесенного ее гордости, и настоятельного призыва к ее мужеству, дух Петра Великого, казалось, выпрямлял ее тело и снова закаливал душу. В остальное время, в области как внешней, так и внутренней политики, управление страной оставалось в руках фаворита и его семьи.
IV. Шуваловы
Семья эта принадлежала в то время к мелкому дворянству. Оставаясь неизвестной почти до половины столетия, обладая скромным поместьем в Костромской губернии, она приобрела некоторое значение лишь благодаря браку Петра Шувалова с Маврой Егоровной Шепелевой, занявшей при Елизавете вышеупомянутое положение чесальщицы. Мавра Егоровна не была приятной подругой жизни, согласно свидетельству ее современников; «она была зла, как диавол, и соответственно корыстна», утверждает один из них, добавляя, что ничто не могло сравниться с ее уродством, «это ведьма огурец»; Шерер говорит о ее «зловонном рте» — опуская другие отталкивающие подробности, — а Лопиталь следующим образом определяет в 1757 г. ее негласные обязанности: «Находясь день и ночь при императрице, она доставляет ей мимолетные и тайные наслаждения».
