– Конечно, нам бы лучше девочку, – протянул господин, но всё же отсчитал нужное количество монет и вложил их в руку Киарана, – Но я понимаю, что такого вы больше никуда не пристроите. Тяжело вам пришлось. Я найду ему применение.
– Благодарю вас, вечером я сам его заберу.
– Если вам несложно.
Дверь за отцом Киараном захлопнулась, и Дув остался наедине с господином.
– Полина! – Хриплый и слабый голос молодого человека звучал скрипуче, подобно несмазанным дверным петлям, – Полина!
В комнату вошла облачённая в изумрудного цвета платье статная женщина. Высокий воротник на старый манер венчало белоснежное накрахмаленное жабо.
– Полина, пристрой мальчика.
– Мальчика? – Бровь женщины недовольно изогнулась, – Сэр, нам нужны лишние руки для ухода за вашей женой! Как же я мальчишку…
– Полина! Разберитесь сами!
С этими словами хозяин дома лёг на кушетку и дрожащими руками извлёк из кармана пузырёк бесцветной жидкости, чтобы затем судорожно накапать из него в одну из чашек. Затем он залпом осушил чашку и стал ещё бледнее, чем прежде, но дрожь в его руках унялась, а всё тело странно расслабилось.
– Раз так, поручу ему что-то попроще.
Полина увела Дува из гостиной. Она провела его по первому этажу, показывая, каким местам следует уделить особое внимание при уборке, где взять таз, щётки и набрать воды. Когда они поднимались на второй, домоправительница понизила голос и строго приказала:
– Первое правило: молчать. Говорить только с разрешения. Второе правило: не топать, будешь топать, вышвырну тебя и даже не посмотрю, что за тебя уже заплачено. Мальчишки любят топать, но ты должен справиться со своей природой, если не хочешь быть побит. Разводы не оставлять, вытирать всегда насухо.
Женщина взглянула на Дува, а он не понял, было ли то разрешение говорить или нет, но на всякий случай молча кивнул. Следующий шаг он уже делал, ступая аккуратно сперва на носочек, затем осторожно опуская пятку. Так он едва поспевал за Полиной, зато точно был уверен, что не топает. Все окна на втором этаже оказались плотно занавешены шторами, по краям штор поблёскивали головки гвоздиков, плотно прижимающие ткань к раме, не давая солнечному свету ни шанса. Коридор ни чем не освещался, Полина зажгла масляную лампу и поставила её на край комода, напротив одной из дверей.
– Здесь ты отвечаешь только за коридор и комнату хозяйки. Если увидишь, что госпожа проснулась, зовёшь меня. Сразу же! Понял? Кивни, если понял.
Дув послушно кивнул. Ему было не по себе в этом доме, а здесь, на втором этаже особенно чувствовался затхлый запах, похожий на тот, что иногда исходит от стариков. И к нему примешивалась странная вонь, отдающая металлом и сыростью. Вонь болезни и смерти впиталась в скрипучее доски пола, шторы, она исходила даже от платья Полины. Но сильней всего разило из комнаты хозяйки дома.
