– Милосердием было бы повесить его мать до того, как она разродилась! – несмотря на свои слова, женщина с осторожностью приняла младенца, и тут же её губы дрогнули в тёплой улыбке.
– Она же ваша сестра! Он покинул чрево матери раньше срока… Но он дышал! Я взяла грех на душу и соврала надзирателю тюрьмы, сказала, что мальчик родился мёртвым, и что я похороню его сама.
Монахиня наклонилась над ребёнком и поцеловала его в лоб, прощаясь:
– Я назвала его Ту ди Синде. Ту де Синде Оллгуд, если по отцу.
– Хорошее имя, – хозяйка дома снова закрыла лицо ребёнка и заозиралась, хотя никто не мог видеть их, но ей было страшно, местные жители не отличались добротой, – Его нужно увезти отсюда как можно скорей. Ему нельзя расти здесь.
– Прошу… Позаботьтесь о нём.
– Я… – ребёнок в руках женщины закашлялся, она откинула с его лица ткань и ослабила пелёнки, давая мальчику вздохнуть, – Одинокая женщина с новорождённым? Я не хочу стать падшей!
– Господь дал ему жизнь! – закричала монахиня и сразу же перешла на свистящий шёпот, – Это не грех, заботиться о сироте! Вам воздастся!
Испуганно глядя на гостью, хозяйка отступила вглубь дома и приказала:
– Оставьте его, уходите скорей, пока вас не увидели. Переночуйте у слепой Молли, эта старуха за умеренную плату пустит к себе кого угодно. Дом под молодой пихтой.
Обняв младенца, женщина уже хотела закрыть перед монахиней дверь, но остановилась, встретивших с её умоляющим взглядом.
– Я увезу дитя из Салема, – с этими словами она всё же захлопнула дверь.
Монахиня поправила одежду, запахнула накидку и не стала более стоять на пороге. Она уверила себя, что сделала всё что, могла, что выполнила свой долг. И что дальнейшая судьба мальчика в руках его тётки и Господа.
***
Переселенцы шли уже не один десяток дней, все их мечты о новой жизни разбивались в прах о нищету и неприятие общества. Те, чьи предки всего пол века назад ступили на эту землю, называли её своей по праву, воротили носы от “еретиков” и гнали их. Мужчины, женщины и дети вынуждены были скитаться по лесам, в поисках пропитания, мечтая о возможности осесть. Впереди них шёл священник, он взял на себя ношу лидера, когда его предшественник скончался от гнойных ран.
– Святой отец Киаран! Мы не дойдём до Мэриленда, мы слишком устали, – одна из женщин остановилась и опустилась на камни, – Ночь на дворе, молю, давайте сделаем привал!
– Вы правы, сестра, – Киаран взглянул на людей позади и нахмурил брови так, что на его переносице появилась глубокая складка.
