Арон стоял, скрестив руки на груди. Ветер трепал свободную рубашку. Волосы, то становились дыбом, то прилегали к голове. Надо думать, я выглядела не лучше.
— Смотрю, с твоими крыльями все в порядке, — заметил он, когда дракон зацепился за парапет.
— Ага… Слушай, мы там нашли кое-что. Надо бы слетать проверить.
Не расспрашивая ни о чем, Властелин помог мне спуститься и запрыгнул на мое место.
— Пока мы не вернемся, не бродите по коридорам. Дождитесь нас тут, — Арон кивнул на прощание, и дракон сорвался в пропасть. На этот раз он не дурачился, а строго, как по нитке двинулся к деревушке.
Я заглянула за край парапета. Мда, Рапунцель, такую косу тебе не вырастить. У подножия Башни сгрудились полускрытые зеленью постройки, засыпанная обломками камней дорога вела на восток, на обочинах чернели провалы с кружевом все той же пышной зелени по краям. И нигде, на десятки километров вокруг — ни единой живой души.
Я обхватила себя на голые плечи — в полет я отправилась в безрукавке, не накинув ничего сверху. Но трясло меня не от холода. В траве возле домов в опустевшей деревушке белели гладкие, иссушенные солнцем черепа. Много черепов.
Хозяин Башни задерживался. Сидеть на крыше стало скучно и неуютно. Беспокойные соседи — крупные черные вороны — с интересом таращились на меня с облюбованного парапета, и изредка перебрасываясь скрипучими фразами на своем вороньем языке.
— Не дождетесь.
Я спустилась в круглый зал. Про блуждания по нему Арон ничего не говорил. Да и что тут может случиться? Стоящее в зените солнце заглядывало сквозь высокие арки и просвечивало почти насквозь. Широкие лестницы, огороженные перилами, тонули в темноте, огоньки в «колодце» погасли, и в Башне наступила привычная ночь.
Стены зала изнутри украшала старая, местами осыпавшаяся мозаика. Вездесущие батальные сцены выглядели тут проще и схематичнее, чем на гобеленах. Но большую часть стен занимали изображения иного рода.
Над треугольничками лесов сияли звезды, среди шарообразных облаков парили драконы, крошечных человечков окутывало пламя. Вот один из них стоит, раскинув руки, то ли прогоняет тучу неведомых созданий, то ли призывает. А вот и Врата: три арки, напротив каждой по человечку, а за ними скопище потусторонних тварей.
Промежутки между картинами занимали ряды смутно знакомых символов. Вероятно, я видела их в полюбившихся Фариду книгах, но, разумеется, не запомнила. Большинство книг я слушала между делом, поэтому, когда у меня спрашивали, откуда я знаю о тех или иных событиях или явлениях Ирвеона, я без зазрения совести отвечала: кое-что слышала. Ведь большая часть информации, что называется, в одно ухо влетела, в другое вылетела. В памяти осела куча несущественных мелочей, а про Духов, например, не осталось почти ничего.
