Драконья Пыль. Проклятие Ирвеона | страница 12
Я сидела на лавочке у единственного на всю деревню магазина (он же аптека, он же медпункт, парикмахерская и, демоны его знают, что еще). Хозяин — худой темнокожий шеттер-полукровка не поскупился, прикрутил на высокий шест солнечный цветок. Этому вечнозеленому древесному паразиту было все равно, на чем расти — живом дереве или иссохшей жерди: постепенно изжевывая скрученным корневищем древесину, он впитывал свет днем и светился ночью, неярко, но достаточно, чтобы не свалиться в канаву, не наступить на спящую посреди дороги собаку или увидеть человека, ждущего транспорт.
Небо на востоке разгоралось, а цветок постепенно обесцвечивался, готовился распустить плотно сомкнутые лепестки навстречу солнцу.
Самоходка прогрохотала по мостику через ручей и въехала на проходящую сквозь деревню улицу. Возница попытался проехать мимо, но я решительно подошла к обочине и помахала.
«Не заметить» странствующего бинти еще можно было, но нагло игнорировать при свидетелях — совсем уж неприлично, тем более что бабка, не прекращая храпеть, бдительно приоткрыла глаз.
— Проезд — три кона, — по привычке пробормотал возница и тут же прикусил язык. Нашел, с кого деньги требовать!
Мы молча уставились друг на друга. Ситуация, что называется, патовая: он не может мне отказать (при свидетелях, по крайней мере), но и бесплатно везти не станет, я не могу ему заплатить, ибо нечем (я ведь «бинти»), и убираться подальше, делая вид, что просто гуляю, не получится: мне нужно в Тридорожье, а пешком туда идти слишком долго.
Дремлющие охотники недовольно заворчали. Куча мешков, сваленная на дальней лавке, развернулась и уставилась на меня тремя парами любопытных глаз: прежде незамеченные пассажиры так плотно закутались в плащи, что я приняла их за небрежно уложенный багаж.
Мне почудился нетерпеливый перестук копыт несуществующей лошади. Тянуть дольше не имело смысла. Либо я ухожу, либо…
Возница скептически осмотрел подсунутые под нос туфли, ковырнул корявым ногтем кожу на мыске и, нехотя, кивнул. Дожидаться пока непутевая пассажирка изволит забраться, не стал, дернул рычаг.
В глубине телеги заурчало на манер довольного кота, и конструкция двинулась. Поручень подозрительно хрустнул под рукой, но я успела запрыгнуть на подножку и, неловко шатаясь, протиснуться под тент.
Сидящий с краю ловец — мужчина лет сорока с презрительно поджатыми губами и залысинами на короткостриженой голове — вполголоса выругался.
— Простите.