— Я не могу быть эгоистом, — прогудел дракон, — ты не обязана со мной лететь.
— Да что на тебя нашло? При чем здесь эгоизм? Напоминаю: я тоже заинтересованное лицо. К тебе возвращается память — я отправляюсь домой. Все довольны и счастливы.
— Так, может, я и прежде не знал, как тебе помочь?
— Черный, тебя что, тоже контузило?
Дракон рассмеялся, махнул лапой.
— Ладно, забудь. Рука твоя скоро оживет. Тот куст еще не набрал полную силу, а тольнария хорошо вытягивает яд, к утру будет как новенькая. Кстати, Антон — это твой белобрысый дружок?
— Так. — Я бросила отчищать сапоги и повернулась. Дракон, как ни в чем не бывало, возился в мешке, укладывая разбросанные впопыхах вещи. — Я что-то говорила?
— Да так, бормотала во сне.
— Только бормотала? — уточнила я, чувствуя неприятный холодок в груди.
— Нет, еще бегала за мной вокруг леса с топором наперевес, — фыркнул дракон, — просто интересно стало, кто может заставить тебя хныкать во сне.
— Ты удивительно корректен… Забудь все, что слышал. И видел! Топора у меня нет, но лунатизм случается, так что будь начеку!
***
Отдохнувший в Ренаторе дракон набрался сил и мог двигаться сутки напролет со сверхъестественной скоростью и не думать об остановках. Так бы он и поступил, не сиди у него на спине маленькая слабая пассажирка, то есть, я.
С непривычки многочасовой перелет, пусть и в удобном седле, изрядно утомил. Хотелось размять ноги и, чего уж там, сходить под кустик. Дракон не возражал. Приземлился на границе пустынных Западных предгорий и обжитых земель Тувосарии.
Здесь царила осень. Над бурыми холмами гулял ледяной ветер, замерзшее солнце тонуло в пуховых одеялах мрачных туч. Черные от дождя деревья грудились в низинах, надеясь укрыться от холода.
Быстрая речка, берущая начало далеко в горах, промыла глубокий узкий каньон со множеством ответвлений в известняковых скалах. Совсем недавно крупный кусок берега обвалился, образовав сеть свежих трещин, кое-где еще стянутых паутиной корней. На самом краю нависал над обрывом заброшенный храм. Каменное основание покрывали корни высохших растений.
Из росших на берегу деревьев уцелело только одно. Все еще надеясь на воссоединение, оно клонилось к храму под невозможном углом, и держалось на честном слове.
Дракон взмахнул крылом, стряхивая с макушки дерева полупрозрачный бесформенный силуэт. Речное божество юркнуло в темноту святилища, не поблагодарив за помощь, а дерево, наконец, рухнуло с обрыва, увлекая за собой водопад каменных крошек.
