возню обожаемой Руськи Евгений Русланович смотрел с некоторой долей
снисхождения, но открыто не критиковал. К счастью!
Потому свиток – как и ее грамоты с медалями, которые он
коллекционировал – туда же, в папкину коллекцию и пойдет, как только
Руська с духом соберется.
Впрочем, с духом она собралась уже после обеда. Гонять балду ей
надоело быстро – удумала еще, неделю в пледе ей подавай! – и после
очередной чашки уже изрядно остывшего какао, Росомаха, прихватив
позолоченный свиток, небрежно завернутый в пакет, отправилась к папе.
На работу. Прямо в Министерство внутренних дел. В департамент
материального обеспечения МВД. Серьезнее и перспективнее некуда.
В приемной ей навстречу поднялась сексапильного вида блондинка. Длина
ног и объем груди не оставляли сомнений в цели ее присутствия. Но, судя
по словам, которыми была встречена Росомаха, иногда она вспоминала о
своих непосредственных обязанностях.
- Евгений Русланович сейчас занят, вам придется подождать.
- И кем это там так занят папа? – хмыкнула Руська, на мгновение
притормозив возле очередного «обострения» господина Росохая.
«Обострение» было, кажется, примерно ее возраста, а то и моложе. И, в
отличие от самой Руськи, тоже прекрасно вписывалось в обстановку
приемной.
- Не кем, а чем, - многозначительно поправила блондинка. – У него важные
переговоры.
- Ааа… - понимающе протянула Руслана, распахивая дверь папиного
кабинета и исчезая за ней.
Мгновение для оценки ситуации, в которую вмешалась.
Вывод очевиден.
Так и есть! Переговоры! По отцовым ушам вдохновенно ездил Загнитко, генерал-майор
из
совершенно
другого
ведомства,
который
по
совместительству был еще и лучшим папкиным другом. Но оборвалась его
тирада буквально на полуслове:
- Женя, просто проводи меня к нему – и все! Ничего больше делать не
нужно. Мне только войти. Дальше – сам! – на том и замолчал
достопочтенный Павел Анатольевич, одновременно с отцом повернувшись
к двери. Оба мужчины воззрились на Руслану, с улыбкой застывшую у
порога.
- Сюрприз! – пискнула она, продемонстрировав измятый пакет. Правда, пищать Росомаха не умела. Ее хрипловатый голос любой писк превращал в
тигриное урчание. Эдакое несочетание внешнего и внутреннего.
Полутинейджерский вид, зеленая прядка за ухом, лицо еще почти детское, несмотря на полных двадцать восемь лет. И глубокий низкий голос, еще не
мужской, но уже не женский.
- И правда сюрприз, - радостно поздоровался отец, переключившись с
насупленного Загнитко на любовь всей своей жизни – единственную дочку.
