— Нет, ну не гады, а?! — Света кладёт трубку и смотрит на меня полным злости взглядом. — Пашешь, пашешь, а толку во, — крутит дулю.
— Береги нервы, — вздыхаю. — Мы ещё неплохо живём. У моей знакомой в другом городе отопление этой осенью кончилось, электричество на три часа днём дают и мусор неделями со двора не вывозят. Там собак бродячих развелось — жуть! Стаи по тридцать голов бегают.
— Ладно, — Светик машет рукой, — когда-нибудь всё равно дадут зарплату. Не может быть, чтобы совсем не дали.
— Не может, — успокаиваю напарницу, но ни в чём не уверена.
— Кстати! — Светик оживляется. — Окорочка замороженные, импортные надо?
— Денег в обрез, — поджимаю губы.
Я бы не отказалась от курятины, но на копейки, которые остались после оплаты комнаты, мне нужно купить соль и сахар для бабушки. Ей по осени закрутки делать, а какие там цены будут — вопрос интересный.
— Короче, я завтра принесу тебе пару кило, а о деньгах потом поговорим, — напарница подмигивает мне и идёт снимать халат.
— Спасибо, — мне неловко, но отказываться глупо.
И опять же — я неплохо живу. Крыша над головой есть, у бабушки на огороде каждые выходные я, как штык — картошкой-моркойшкой обеспечена, Света меня не бросает, да и я её тоже, и Миша калымами снабжает. К слову, не только калымами. То платье мне припрёт, то кроссовки и в холодильник нет-нет да подкинет чего. Нормально всё.
Пока я размышляю, Светик рисует сквозняк. Мне тоже пора домой… Не хочется.
Нахожу в ящике стола книгу, которую пытаюсь дочитать уже месяц, наливаю в кружку едва тёплый травяной чай и сажусь коротать вечер. Ещё часик-другой проведу здесь, а потом пойду домой, в общество старой сварливой женщины.
Но планы меняются.
Я вижу в окно, как за забором лаборатории паркуется чёрный «Мерин». Миша хлопает дверью тачки и стремительным шагом идёт по двору. Явился не запылился. Возвращаю взгляд в книгу.
— Привет, — Иваныч заглядывает в дверь. — Так и знал, что ты ещё здесь.
Я игнорирую друга. А нечего было трубки не брать. Ответить и сказать, что жив-здоров — не проблема.
Мише приглашение не нужно — проходит, берёт стул и, развернув его спинкой вперёд, седлает, как коня. Смотрит на меня внимательно, молчит. Я тоже молчу — глаза строго в книгу.
— Том, хватит, — Иваныч не выдерживает. — Как смог — приехал.
— Так занят был, что даже на звонок мой ответить не мог? — уточняю язвительно.
— Не мог.
— А где я работаю и живу — волкам слить успел, — упрекаю, глядя другу в глаза.
