Бедненькие, пушистенькие, голодненькие! То есть как голодненькие?! Веточки слишком высоко растут? Ничего. Я вам сейчас столько наломаю! Где много рябин с ягодами? Ну, показывайте дорогу, ушастики. Сейчас, всё будет!
Мы дружною толпою направились обратно в лес. На душе у меня было светло и радостно. Ещё бы! Я ведь теперь с зайцами жить буду!
Вот только далеко уйти мы не успели. Едва я с друзьями успел углубится в чащу, как поведение ушастых разительно изменилось. Зверьки синхронно остановились, словно наткнувшись на невидимую стену и замерли, уставившись в одну точку. Некоторые даже на задние лапы встали, пытаясь что-то рассмотреть в хитросплетении листьев и колючек, сплошной стеной качающихся перед нами.
— Вы чего? — запнулся я на полушаге, разворачиваясь к своим друзьям. — Пошли скорее, зайчишки, пока совсем не стемнело! Я вам ягодок насобираю! Вкусных!
Мой голос сработал похлеще выстрела из стартового пистолета. Серые миляги словно спринтеры рванули с места, мгновенно скрывшись из вида. Только ветки вслед зашуршали.
— Это чего?! — с недоумением посмотрел я им вслед, чувствуя, как чёрной пеной поднимается в душе детская обида. — А как же я, ушастики?!
Ветер закачал колючими ветками, сочувствуя моему горю. На щёку влажной каплей упала рыхлая снежинка, норовя смешаться с начавшими наворачиваться на глазах слезами. Я немного прошёл вперёд, вдавливая в мокрый мох белые кристаллики зарождающегося снегопада, позвал ещё раз в отчаянной надежде, что зайцы вернутся и застыл на месте, так и не подняв ногу для очередного шага.
Способность ясно мыслить вернулась мгновенно, будто кто-то влажной тряпкой пыль со стола смахнул. И вместе с осознанием нелогичности моего поведения, пришёл страх.
И дело тут было не в зайцах, оказавшихся на поверку вовсе не такими безобидными зверьками, какими казались на первый взгляд. О том, что они из меня самого чуть было домашнюю зверюшку не сделали, было забыто. Ко мне приближалось что-то по-настоящему ужасное, стылой изморосью леденя душу до самого дна.
Изо всех сил стараясь не поддаться нарастающей панике, я попятился назад к болоту, озираясь на каждое колыхание веток.
— Идиот! Бегом сюда! — взвыл пожарной сиреной, увидевший меня айхи, — Быстрее! Не то поздно будет!
Это я и без него понял. Вот только быстрей не получалось. Ну, не научился я, пятясь задом, в болоте быстро перемещаться. А развернуться спиной к той жути, что неумолимо приближалась из леса, было просто выше моих сил.
