— Сейчас я единственный, кто может тебя вытащить из всего этого дерьма, — тихо проговорил он. — Не нужно со мной ругаться. Мы все обсудим позже. Сегодня же мне нужно твое хорошее настроение и сексуальность. Всего два дня и твоя жизнь наладиться.
Я напряжённо молчала. Адреналин по-прежнему требовал от меня решительных действий.
— Малышка Искра, — Сабир провел подушечками пальцев по моим скулам. — Я помогу тебе, даже если ты сейчас мне откажешь. Даже если нагрубишь и попытаешься разрушить наши отношения. Я не оставлю тебя одну. Если ты не успокоишься, я просто запру тебя на два дня в своей комнате. А потом отпущу. Я не притронусь к тебе, а моя прислуга будет тебя кормить. Но это сильно навредит моему плану. Поэтому я буду тебе очень признателен, если ты все же выдохнешь и примешь правильное решение.
Я продолжала молчать.
Сейчас я дошла до той точки, когда мне хотелось все разрушить. Я так чувствовала. Мне казалось, что если сейчас я ещё хоть в чем-то соглашусь с Сабиром, Симоном или моим мужем, то мои мучения не прекратятся никогда. Я больше не хочу быть жертвой. Пусть мне будет очень трудно, но я больше не буду ни от кого зависеть. А когда я научусь бороться, я смогу наладить свою жизнь.
— Моя комната наверху, — проговорил Сабир, понимая мой настрой. — Второй этаж, третья дверь справа. К тебе никто не зайдет за эти два дня, кроме Елены — моей экономки. Она принесет тебе ужин и все необходимое. Иди.
А вдруг Сабир и вправду единственный, кто сможет мне помочь? Ведь, через два дня мне все равно придется прибегнуть к чьей-то помощи. Юриста, риелтора, адвоката. Сейчас мне нельзя делать ошибок.
— Что ты чувствуешь ко мне? — я заглянула мужчине в глаза.
Сабир серьезно посмотрел на меня, тщательно раздумывая над ответом.
— Симпатию, ревность, злость, чувство собственности и желание защитить ото всех, — наконец выдал он.
— Ты бы смог меня ударить? — продолжала я. — Если бы очень сильно разозлился? Если бы я испортила тебе все планы? Если бы...
— Ни при каких обстоятельствах я бы тебя не ударил. Никогда. И не унизил бы. И не оскорбил.
Меня глубоко тронули его слова. И хоть он не сказал ничего нежного, но все это прозвучало как серьезное и сильное признание.
— Если ты испытываешь ревность ко мне, то почему делишь с Симоном?
— Так надо, — Сабир напряг челюсть.
— Ты всегда меня будешь делить?
— Больше никогда, — ответ Сабира был наполнен стальной решимостью.
— А Симон? Ты... Собираешься его подставить? Забрать его компанию?
