- Дядько, - сказал я, используя украинский термин для обозначения дяди.
- Алекс. - Голос моего дяди хрипел по линии, неровный от десятилетнего курения сигарет и износа жизни. - Надеюсь, я не помешал.
- Нет. - Я посмотрел через раздвижную стеклянную дверь на веселье внутри. Джош жил в одном и том же ветхом двухэтажном доме рядом с кампусом Тейера со времен учебы в университете. Мы жили в одной комнате, пока я не окончил университет и не переехал в Вашингтон, чтобы быть ближе к своему офису и подальше от оравы визжащих, пьяных студентов, которые каждую ночь проходили через кампус и близлежащие районы.
На прощальную вечеринку Джоша собрались все, и под всеми я подразумеваю половину населения Хейзелбурга, штат Мэриленд, где находился Тейер. Он был любимцем города, и я представлял, что люди будут скучать по его вечеринкам так же сильно, как и по самому Джошу.
Для человека, который всегда утверждал, что утопает в учебе, он находил много времени для выпивки и секса. Не то чтобы это вредило его успеваемости. У этого ублюдка был средний балл 4,0.
- Ты разобрался с проблемой? - спросил мой дядя.
Я услышала, как открылся и закрылся ящик, а затем раздался слабый щелчок зажигалки. Я призывала его бросить курить бесчисленное количество раз, но он всегда отмахивался от меня. От старых привычки тяжелее избавиться; от плохих привычек - тем более, а Иван Волков достиг того возраста, когда его уже нельзя было отговорить.
- Еще нет. - Луна висела низко в небе, отбрасывая ленты света, которые пробирались сквозь темноту заднего двора. Свет и тьма. Две стороны одной монеты. - Но все будет. Мы уже близко.
За справедливость. Возмездие. Освобождение.
Шестнадцать лет погони за этими тремя вещами, которые поглотили меня. Они были каждой моей мыслью наяву, каждым моим сном и кошмаром. Моя причина жить. Даже в ситуациях, когда я был отвлечен чем-то другим - шахматной игрой корпоративной политики, мимолетным удовольствием погружением в узкий, теплый жар добровольного тела - они таились в моем сознании, подталкивая меня к большему. Высотам амбиций и безжалостности.
Шестнадцать лет могут показаться долгим сроком, но я специализируюсь на долгой игре. Неважно, сколько лет мне придется ждать, лишь бы конец того стоил.
А конец человека, который разрушил мою семью? Это было бы славно.
- Хорошо. - Дядя кашлянул, и мои губы сжались.
Когда-нибудь я уговорю его бросить курить. Жизнь вытеснила из меня всякую сентиментальность много лет назад, но Иван был моим единственным живым родственником. Он взял меня к себе, вырастил как своего собственного и поддерживал меня на каждом тернистом повороте моего пути к мести, так что я был обязан ему, по крайней мере, этим.
