– Н-да, там надо быть очень осторожным, – заметил Михаил, переходя к бутерброду с сыром.
В глазах американки промелькнуло беспокойство.
– Считаешь, туда опасно соваться? – спросила Нэля.
– А зачем вам это надо? – спросил Михаил. – Все, что можно было сказать о женской преступности, я уже сказал. Тема закрыта.
Нэля и Мэри переглянулись.
– Нужен не текст, а фотографии. Мэри – фотомастер. Она издает большие фотоальбомы. Ее знает весь мир. Кроме тебя.
– А я тогда зачем? – поинтересовался Михаил.
– Мэри пускают в женскую зону, но только на пару часов. Этого мало. И самого интересного не покажут. А если сама увидит, то не разрешат снимать.
Леднев отставил в сторону пустую чашку.
– Девушки, я-то тут при чем?
Нэля взволнованно сказала:
– Миш, не придуривайся. Ты видел то, чего не видели другие. Значит, тебе разрешали видеть. Если ты сидел в зонах неделями, значит, у тебя там связи. Вот ты их и задействуешь. И получишь за это благородное дело баксов пятьсот.
– Тысячу, – поправила Мэри.
Леднев закурил сигарету и задумался. Что и говорить, предложение заманчивое. Хотя осуществить его будет не так просто, как кажется этим сорокалетним девушкам. Тысячей долларов американка не отделается. Надо дать и в ГУИНе, и в областном управлении внутренних дел, и в самой колонии. А самое главное: он-то что будет делать? Ходить и договариваться насчет взяток? Дорогу прокладывать?
Михаил первый раз внимательно посмотрел Мэри в глаза:
– А что, для вашего фотоальбома никакого текста не нужно?
Ответила Нэля:
– Ну, как ты не поймешь? Мэри все выражает в фотографиях. Вот, взгляни.
Американка вынула из своей просторной сумки большой фотоальбом. Он был посвящен наемникам Иностранного легиона. Почти сплошь – выразительные крупные планы. Особенно любопытны страницы с изображением быта, досуга, пирушек. Среди легионеров явно процветал гомосексуализм. Некоторые выряжались в женские платья, густо накладывали косметику и снимались в довольно непотребных позах. И ни одной подписи. Действительно, все ясно без слов.
– Интересно, – сказал Леднев.
Американка слегка зарделась. Ей было приятно.
– Ну, что? Работаем? – напирала Нэля.
Леднев покачал головой.
– Мэри будет снимать, а я?
Нэля смотрела на него с осуждением и надеждой одновременно. Взгляд у американки стал тяжелым.
– Okay, плачу полторы тысячи, – сказала она.
Нэля закатила глаза:
– Полторы тысячи! За такие деньги надо полгода корячиться. Ну, да, ты у нас еще и гордый? Давай, откажись!
