Тамара Борисовна ласково прикоснулась к плечу молодой женщины. У той брызнули слезы.
– Лена хочет, чтобы ты участвовала в конкурсе. Ты как? – спросила Ставская.
– Ой, начальница, я не смогу, – взмолилась Брысина. – У меня фигура некрасивая.
– Зато поешь, пляшешь, ребеночка хорошо запеленаешь. Давай соглашайся, и будем готовиться.
Брысина подумала немного и азартно махнула рукой:
– А давайте схулиганим!
Ледневу все было интересно и все его удивляло. Как могут так легко общаться Агеева и Брысина, которую она чуть не задушила? Как удается сдерживать свои эмоции давним врагам Мосиной и Катковой? Он даже перестал переводить Мэри. Но американку, как ни странно, это не раздражало.
Когда Ставская ненадолго вышла из кабинета, Каткова что-то шепнула Мэри. Та ответила, и между ними произошел короткий разговор. Леднев никогда раньше не видел, чтобы лицо американки приобретало такое внимательное выражение. Мосина и Агеева наблюдали за этой мимолетной сценой с заметным интересом. Это их развлекало.
– Откуда английский знаешь? – спросил чуть позже Леднев у Катковой.
– В спецшколе училась, – коротко пояснила девушка.
В кабинет без стука, вошел Гаманец. Он подошел к Ставской и что-то сказал ей на ухо. Потом открыл дверь и позвал двух надзорок. Те отработанными движениями обыскали Мосину, Агееву и Каткову. Но ничего не нашли.
– Оставайтесь на своих местах, – приказал майор.
Вместе с надзорками он ошмонал постели и тумбочки трех женщин. Но и там не нашел того, что искал. Не было даже запаха духов. Гаманец рвал и метал.
Ледневу нужно было посидеть в спецчасти, почитать дела. Переводить для Мэри вполне могла и Каткова. Гаманец не возражал. Майор не подумал, что московский психолог и Ставская могут сговориться за его спиной. Посидев в спецчасти около часа, Михаил вернулся в кабинет Тамары Борисовны, где его ждала Фаина Мосина.
Леднев сказал, что был вечера у матери. Фаина молча кивнула: она уже знала. Лагерный телеграф работал безотказно.
– После вашего ухода приходили менты. Интересовались разговором. Мама сказала, что вам просто интересны судьбы осужденных. Но ей, конечно, не поверили. Погрозили и ушли. Ничего ей не сделают, не то время.
– А тебе могут сделать? – спросил Михаил.
– Сгноят в изоляторе. Там очень холодно. А теплые вещи не дают. Пальцы ног гниют.
– Давай я не буду задавать тебе вопросов, – предложил Леднев. – Ты сама будешь говорить, что считаешь нужным. Только вначале сразу объясни, чего ты хочешь?
