Варламов сумел доказать, что главный бухгалтер сам составлял недостоверную отчетность. Якобы ваш папа не сообщал на общем собрании участников (согласно Уставу «Высшим органом КБ является общее собрание участников», а не председатель правления) о неполноте уплаты налогов в бюджет, о прочих своих махинациях. Но Варламов всего лишь воспользовался случаем, предоставленным ему вашим отцом. Ваш отец сам свидетельствовал против себя, наивно полагая, что так он насолит Варламову. Для обвинения решающим стал протокол допроса вашего папы. Где он сейчас?
– Не ваше дело! Зачем вы пришли? Что вам от меня надо? У меня было все, и нет ничего! Варламов перекинул свою вину на папу.
– Поэтому вы отравили его, а заодно и еще двоих для компании? Верный расчет, на вас никто бы не подумал. Взялись за дезинсектора. Вы побрызгали буженину антифризом?
– Фи! Для этого шприц есть! А еще я добавила БАД, чтобы повкуснее, чтобы запаха противного не было. Все получилось на отлично! Только вы вскочили, как прыщик…
– Вы же все-таки журналистка, – с укоризной покачал головой детектив.
– Я заступилась за папу!
Она круто повернулась, хотела вернуться в свою девятиметровую конуру, но из пелены дождя возникли фигуры следователя и еще двоих законников. Они вежливо взяли девушку за руки, повели в машину. Трубников отдал им диктофон. Достал сигареты, тщетно щелкал зажигалкой. Никаноров подошел к нему:
– Федорову сегодня выписывают, состояние Батяева тоже улучшилось, но он еще в больнице. Николай Федорович, как вы догадались?
– Плач. Карпова неестественно громко плакала в больнице. Мне даже показалось, что она не плакала, а смеялась. Ее отец хотел за что-то отомстить Варламову, а попался сам. Карпова воплотила в жизнь «мечту» папы, убила Варламова, но… Не рой яму другому…
Машина умчалась, увозя Карпову. Дождь. Низкое нависшее небо. Трубников улыбнулся, вспомнив, что скоро увидит высокое голубое небо над родным Ростовом, скорее домой!
