Однако, хреново то, что основные силы наших ушли вперёд, преследуя отступающего противника, и теперь имеют все шансы нарваться на прибывшее фрицевское подкрепление. А там – танки, что вполне могут раскатать всех в тонкий блин.
Хотя, нет – большая часть бойцов оттянулась назад, занимая траншеи, оставленные немчурой. То ли мой крик услышали, то ли приказ получили. Может, танки увидели? Поди знай. Мне сейчас как-то не до этого…
Наконец, после тяжёлого бега, мы со вторым номером, как два секача-тяжеловеса, ввалились на позицию немецкой батареи. Вся земля тут была перепахана минами и снарядами. На первый взгляд, ничего целого не осталось.
Но быстро проведя ревизию, выяснилось, что два орудия вполне себе могут стрелять. У одного только, перевернутого, оторвало колесо, а второму, крепко стоящему на станинах, слегка покорёжило щиток, на качество стрельбы влияния совершенно не оказывающий. Ящики со снарядами, укрытые в отдельно выкопанных ровиках, тоже наличествовали. Убрать только трупы фрицев, чтоб под ногами не мешались – и дело с концом. Глядя на враз позеленевшее лицо Петрухи, я уж, было, хотел заняться уборкой самостоятельно. Но вспомнил, что у самого силёнок – кот наплакал. Мне, как ни странно, вид окровавленных частей тел, бывших когда-то немецкими солдатами, принёс лишь спокойствие и некое душевное удовлетворение. Но из-за разной “весовой категории” задача по освобождению территории от ошмётков бравых гитлеровских артиллеристов досталась пусть и позеленевшему, но вполне себе живому и достаточно сильному Петрухе.
Что он и проделал под моим чутким руководством. Не – не барское дело руки в кровище и говнище марать. Это солдат понимать должОн. Хе!
А что там убирать? Остатки тел просто перекидали за бруствер, чтоб не мешали. Но пришлось и мне приложить к этому руки. Иначе Петруха сам ну никак бы всё сделать не успел.
Так-то он, по идее, должен быть посильнее Ольги. Но уж больно юно выглядит. Да и тощий какой-то. Не кормят их, что ли? Хотя, нет. Видимо, растёт – пацан же ещё. Сколько ему? От силы лет восемнадцать. А то и ещё меньше. Война, сволочь такая, сильно людей старит. Так что Петрухе вполне может даже шестнадцать оказаться: приписал на призывном пункте себе год-два – вот и воюет теперь. А я тут перед ним выделываюсь – весь из себя такой крутой, блин. “Выше меня только звёзды, а круче – только яйца”. И-эх. Да что же это со мной?
“Барыня-сударыня, ёрш твою медь”, - мысленно дал сам себе леща.
