– Может, откроешь уже, а?
Стелла робко достала карточку, открывающую дверь. В холле и в лифте царило гробовое молчание. Девушка чувствовала себя виноватой, а Торранс злился. Оба упёрлись взглядом в пол.
Когда закрылась входная дверь, Грэг сразу направился на кухню. Телла же застыла на пороге.
Кварцевого цвета обои давили, как и темнота, что именно в этой квартире как-то по-особенному сгущалась, становилась слишком отчётливой и пугающей, отторгающей всё естество. Хорошее настроение как рукой сняло. Близкий человек был зол, обижен, рассержен.
«Что, если и он оставит меня? Я не достойна его дружбы. Не послушалась, отвергла помощь и подставила. Такая никчёмная».
Девушка вздохнула, сняла насквозь сырые кроссовки. Робко зашла на кухню – Торранс сидел за столом и читал что-то в телефоне.
«Сейчас он посмотрит на меня и скажет, что такая подруга ему не нужна».
– Грэг?
Он поднял голову, вопросительно взглянул на Теллу. Мужчина вроде бы успокоился, однако сердце девушки предательски билось быстрее положенного.
– Прости меня. Я не специально. Он сам поджидал меня на углу. Сказал, что ему важна моя духовная сторона, что вернётся ко мне. Я…
– И ты, конечно же, сразу его простила? – со вздохом произнёс Грэг, протёр веки грубыми пальцами, на которых были навечно запечатлены татуировки букв, слагавшихся в слово Аргон.
Стелла отвела взгляд, опёрлась на спинку деревянного стула.
– Господи, какая ты наивная. Всерьёз считаешь, что он способен на любовь? Это же животное в чистом виде. Он только и может, что манипулировать и издеваться над тобой.
– Ты не понимаешь.
– Это ты не хочешь понимать, Телла! – крикнул Грэг. – Вспомни, как он унижал, как вытирал ноги об тебя. Сколько раз он врал тебе и…
Неожиданно Грэг замолчал, так и не договорив. Он не знал, правильно ли это, рассказывать жестокую правду, которую априори озвучивать не хотел. Или хотя бы она вправит Телле мозги? Мужчина был в замешательстве.
– И что?
– Ты спрашивала, сможешь ли когда-нибудь его забыть, да? Так вот, слушай. Пока ты поддаёшься на уловки этой скотины, пока постоянно думаешь о нём, сравниваешь с Шером, пока ты не осознала тот факт, что Леон – это сплошная гниль, и, в конце концов, пока не перестанешь вести себя как легкодоступная девчонка на побегушках рядом с ним, ты никогда, слышала? Никогда его не забудешь, – запыхавшись, закончил Торранс.
Хрустальная слеза аккуратно стекла по женской щеке. Слова друга ранили прямо в сердце. Было больно. Жгло неимоверно сильно. В горле застрял ком из обжигающей правды, и у Теллы возникло ощущение, что если его сглотнуть, то он подожжёт все органы, а самое страшное – душу, изнутри.
