Девочка похлопала белёсыми ресницами, дёрнула плечиком.
– Ну, не знаю, – сказала она чуть погодя, – ладно бы Место силу давало, или жизнь вечную…
Она покусала ноготь на левой руке, осмотрела его и добавила:
– Или богатство, например.
– Счастья всем даром, – не удержался Дмитрий.
Яса перестала терзать ногти, задумалась. Потом решительно покачала головой.
– Нет, ерунда это. Так не бывает. Какое же это счастье, когда оно у всех?
Дмитрий с интересом глянул на девочку. Вот оно, значит, как.
– Я и говорю, – продолжала Яса, – так хотя бы смысл есть. А тут… – она приосанилась, приняла несколько напыщенный вид и проговорила, как прочитала, явно кому-то подражая. – Место покажет каждому то, что он ищет!
И хихикнула.
– Ты сама там бывала? – спросил Дмитрий.
Девчушка одарила его снисходительным взглядом.
– Конечно. Много раз. Только мне не надо к Месту ходить, чтобы знать, чего я ищу. Я и так это знаю.
– И чего же ты ищешь? – не удержался Дмитрий.
Яса ответила не сразу. Развернулась к нему всем телом, чудом не соскользнув. Взглянула прямо в глаза.
– А ты?
Кряхтя и заметно пованивая, к ним подтягивался шерп.
А спустя три часа, два отдающих запахом гнили тоннеля и четыре не слишком сложных и продолжительных подъёма они попали в засаду.
Это была развилка. Обычная, одноуровневая, чуть шире лестничной клетки в доме Дмитрия. За плечами у них остался уже десяток таких. И ничего. Дмитрий и сейчас ничего не слышал и уж тем более не предчувствовал. Только привычно плетущийся за ними шерп вдруг остановился, сбросил рюкзак и сипло и часто задышал, пятясь обратно в тоннель, из которого они минуту назад вышли. Лицо при этом у него сделалось серое, а глаза дикими и огромными.
– Что это с ним? – забеспокоился Дмитрий. – Устал, что ли? Или сердце прихватило? Очень на сердечный приступ похоже. Эй, послушай, у тебя болит вот здесь, за гру…
Узкая холодная ладошка зажала ему рот. Яса стояла перед ним – собранная, сразу повзрослевшая, и говорила глазами. Дмитрий сразу понял, послушно кивнул, медленно, стараясь не делать резких движений, опустился на землю и пополз к валявшемуся в двух шагах пыльному рюкзаку. За грудиной невыносимо защемило, как будто сердечный приступ был у него.
Яса осталась стоять, где была. Маленькая, хрупкая. Сжатая, как взведённая пружина. Уже прижавшись спиной к внутренней стенке тоннеля и стараясь полностью уместиться за рюкзаком, Дмитрий успел увидеть, как из рукояток медленно выползают, извиваясь словно живые, плети. Ластятся расщеплёнными концами к ногам хозяйки, хищно выгибаются в сторону ближайшего тоннеля.
