Светлое, еле различимое в темноте пятно, начало приобретать понятные очертания, превращаясь из точки в полосы света. Теперь они стали единственной целью. В голове была всего одна мысль, что Дор так и не дойдет до них – рухнет здесь замертво на следующем шагу. Горло саднило от пыли. Губы, казалось, лопнут, шевельни ими лишнего на вдохе. Тело гудело, как дерево, умершее и растерявшее всю сердцевину, осыпав ее к своим корням. Он даже не разбирал, что ему желалось больше: воды или смерти. Шел, сомневаясь в том, что еще жив. Даже если и так, то он все равно просто сейчас умрет на этот шаг. Нет, наверное, на следующий. Факел угасал. Медленно потухая, язык пламени становился все меньше и меньше. Изредка, отбрасывал отблеск на серое от усталости лицо охотника. Дор тянул руку вперед. Он должен дойти до этих полосок света впереди.
Он даже не почувствовал, как онемевшая от усталости рука уперлась в твердую древесину. Просто непослушное тело встретило какую-то преграду. В ушах звенело от тишины. И блеклый, еле скользящий по лицу свет уже резал глаза до слепоты и жуткой боли. Дор зажмурился и, собрав все, что осталось сил у него внутри в единое целое, попытался толкнуть нечто похожее на дверь. Сквозь закрытые веки в глаза ударил яркий свет. Дор рухнул лицом вниз и попытался проползти хоть немного вперед. Задеревенелые руки с трудом двигали иссохшее тело. Еще рывок. Земля провалилась невесть куда, и Дор покатился вниз по какому-то склону, считая всем телом камни и мелкие булыжники на пути. Докатившись, не найдя сил даже ощущать боль, так и остался лежать лицом вниз. Дыхание еле вырывалось у него из груди, на вдохе вгоняя в сухие легкие клубы поднятой выдохом пыли. Земля под ним гудела в такт ударам еле бьющегося сердца.
– Дышит. Живой еще.
