– Дядя, а почему тем, кто взрослым становится, волосы стригут?
– А не передние зубы вырывают? – подхватывает он.
– Зу... Зубы? – я невольно вспоминаю Амфилоха Щербатого. – А почему – зубы?
* * *
– А я бы иначе сделал, – Капанид хмурит лоб, репку свою чешет (это он думает так). – Я бы в девчонку переоделся. Ферсандр – он маленький. И красивый – как девчонка. Переоделся бы – и повозку нанял. Золото – в бочонок...
– Найдут, если в бочонке, – не соглашаюсь я. – Стражники – тоже не дураки.
– Тогда бы быка купил. А еще лучше – оленя. Ну, тушу копченую. А золото – в брюхо...
От родичей Капанид все-таки сбежал. Допекли! А чем именно – не говорит. Просто пришел ко мне, как стемнело, и сопеть стал. Ну, я уж его знаю! С родичами ругаться не захотел – и сбежал.
Спрашивать что да как я не стал. Сам расскажет, если захочет. А пока можно и про Ферсандра поговорить. Про то, как ему лучше золото в Аргос доставить.
– И глухонемым притвориться – чтобы по речи не опознали. А еще лучше – такие слова говорить, где бы «пы» не было. И «ды» тоже...
– Можно, – задумываюсь я. – А можно иначе.
Да, можно и по-другому. Я об этом сразу подумал, как глашатая услыхал.
– Я бы к Промаху пошел и договорился. Дылда ведь теперь басилей Тиринфа, так? Он бы мне стражу выделил – и вестника. Стража бы меня охраняла, а вестник кричал, что везут вора пойманного. Вместе с золотом. Так бы и приехали.
Капанид удивленно мигает. Репку свою чешет. Молчит.
– Нельзя, – наконец вздыхает он. – Никому постороннему рассказывать нельзя.
– А ты приказ вспомни! – усмехаюсь я. – Там про это ничего не было. Украсть – и доставить. А как – это уже наше дело.
– Гм-м-м... А чего ж мы тогда из Дельф бежали?
А бежали мы из Дельф потому, что там Промах Дылда Длинная не живет. Тамошнего басилея мы не знаем. Промах – он наш. Совсем наш.
Мы почти никогда не встречаемся все вместе – дети Семерых. Промах живет в Тиринфе, толстяк Полидор – в Лерне, Эвриал Смуглый – в Навплии. Все они теперь – басилеи, у них забот много (правят, понятно, дедушкины советники, но все-таки), поэтому в Аргосе они только по праздникам бывают. Но все равно – мы вместе. Мы – Эпигоны. Потомки.
Наследники.
И нам есть что наследовать!
– А меня женить хотят! – внезапно сообщает Капанид.
Челюсть уже отвисает... Отвисла... Висит... Нет, быть не может! Это я критских значков перечитал.
– Женить хотят, – срывающимся баском повторяет Сфенел. – Вот постригут – и женят. На девчонке. Может, не сразу, но года через два – точно. Они, родичи, говорят, что я последний Анаксагорид
