Что-то поменялось!
Поцелуи изменились. Они стали легче и нежнее. Невесомее. Эбби резко открыла глаза и обомлела. Глаза Берка были как в том самом страшном сне – белые, покрытые тонкой пленкой. Он целовал свою жертву еще несколько секунд. Целовал так, что у Эбби почему-то стали подкашиваться ноги, но не от омерзения, по другой причине…
Наконец Берк оторвался от ее губ и произнес не своим голосом:
– Не бойся. Это я.
– Мортигус? – Эбби устало выдохнула и медленно сползла спиной по ракитовому стволу. – Как такое возможно? Ты…
– Вселился в тело этого придурка. Жаль, что ненадолго. Время и так на исходе, а я еще протянул – очень хотелось попробовать тебя на вкус…
Тело разбойника сотрясла судорога, глаза начали яснеть – белая пелена стремительно исчезала.
– Мортигус, ты еще в нем? – испуганно спросила Эбби.
– Да, но времени мало. Я задержу его на пару минут, а ты беги в лагерь…
Эбби коротко кивнула и побежала.
***
Три следующих дня Берк не трогал пленницу.
Даже не приближался к ней, лишь издали сверлил пристальным, недовольным взглядом. Один раз он все же подошел и тихо, чтобы не услышали остальные, пригрозил:
– Я не знаю, что за заклятие ты там использовала, ведьма, но больше тебе подобного не провернуть, – разбойник вынул из кармана амулет с символикой Пресветлого. – Вот. У Хеда взял, так что больше ты меня не заколдуешь…
Эбби ничего не ответила. Что тут скажешь? На душе стало тяжело. Амулет Пресветлого – сильная вещь! Вряд ли Мортигус сможет совладать с ним. Мортигус… Как же сильно хотелось надеяться, что он и впредь будет на стороне Эбби…
Тревожными эти три дня выдались.
И три ночи тоже. Две из них Эбби мучили кошмары, и только одна – ставшая для нее таинством таинств – оказалась иной.
Крепкий сон пришел после полуночи. Сперва он полнился тревогой: Эбби в очередной раз снилось, будто за ней по всему болоту гоняется Берк. Руки у него длинные, как корабельные канаты, и протянуты всюду, запутаны, смотаны узлами.
Эбби бежала… бежала, пока под Берком не разверзлась бездна, и он не ухнул туда, вместе со своими бесконечными руками. Потом все было черно и тихо, и озарено точками-вспышками, как звездная ночь.
Постепенно из этой первозданной тьмы родился пейзаж – невиданный город с куполами, колоннадами и великолепными открытыми террасами, что, подобно ступеням, спускались из-под облаков к морскому заливу. Дивная земля не походила на те места, где Эбби жила и выросла. Не походила она ни на картинки из книжек, ни на рассказы заезжих путешественников – редких гостей в отцовском доме.
