– Не верю в совпадения! – ору что есть мочи ей в лицо, а она, храбрая сука, даже ухом не ведет. Таращится на меня своими глазищами, хватает воздух красивым ртом. И я понимаю, что по-прежнему готов сдохнуть за эти губы, и глаза, и чертовы пшеничные локоны! Ее боль в синих озерах обжигает меня адским пламенем, от которого я бежал, считая эту темя для себя давно закрытой. – В камеру! Вниз! – отталкиваю ее, и худенькое тело оказывается на зеленой лужайке. – Стоять! – команда уже ребятам, резво ринувшимся к ней.
Курточка распахнута, на футболке влажные пятна на груди, светлые джинсы на коленях грязные. Не припомню, чтобы видел ее когда-нибудь в таком виде. Она осталась при деньгах, не на улице, что ж я вижу сейчас? Вся моя жизнь прошла под пулями, совпадения – это точно не мой конек. Эта девка – средоточие вопросов, и я намереваюсь их получить, раз уж голубка решила сама залететь в мои сети.
– Что ж тебя твой ебарь не содержит – зло выплевываю ей в лицо. – Зачем ты заявилась?
Она поднимается. Я позволяю ей это. Мои люди стоят, замерши. На мгновение кажется, что выражение лица тронуло головокружение. Сжала челюсти, удержалась на ногах, собирая тонкие длинные пальчики в кулаки.
– Моя жизнь теперь не стоит ничего, – отвечает настолько твердо и гордо, вздернув подбородок, что я диву даюсь. Мне не припомнить и пятерых таких же смельчаков за всю свою жизнь, чтобы смели так говорить со мной.
Сбрендила? Может, подсадили на наркоту?
Что ж, малышка. Я узнаю, что ты делаешь на морском побережье, у меня под носом! Киваю парням, чтобы забрали эту гордячку, пока я не передумал быть сегодня добрым.
– Разговорить ее? – слышу голос Адара рядом.
Даже он не решается лезть ко мне, когда я тону в воспоминаниях, глядя, как мужчины уводят ее, придерживая за плечи.
– Нет. Подключи камеру, буду любоваться. И пожрать ей принесите. – говорю, считая, что резкие движения не принесут никакого результата.
Она не просто худа, скорее истощена. Синие глаза померкли, ввалились, лицо немыслимо бледное для этого края. Прошло всего лишь несколько месяцев, но она изменилась до неузнаваемости. Моя Яська. Я вдыхал ее аромат, как ополоумевший и улыбался как мальчишка. До сих пор ору по ночам, не могу забыть. Разве можно так к обычной девчонке?
Обычной…
Ясмина никогда не была обычной, хотя бы только потому, кем являлся ее отец… и кем для нее был когда-то я. В другой жизни, не в этой. Я черкал и черкал по своему листу красными штрихами, пытаясь выдрать воспоминания о ней. Сколько бы ни старался – пустое. Как моя личная тьма, она засела в сердце, нависши над промозглой безжизненной пустотой и точила изнутри острыми ледяными осколками. Может ли обычная женщина сотворить такое с сильным мужиком?
