Как ни была Ирина растеряна, а может, именно поэтому, она успела мгновенным взглядом обежать клуб. Ну и ну, сплошной первобыт! То, что поражало еще в коридорах Базы, здесь было доведено до предела. Стены из огромных, небрежно ободранных стволов, даже сучки не заглажены. Низкий дощатый потолок распластан на могучих, почерневших от времени балках, с которых свисают допотопные электрические светильники. Небольшие окна с распахивающимися ставнями и даже, кажется, настоящим стеклом, судя по тому, как искажаются верхушки далекого леса. Стилизация на грани безвкусицы. Ирина вспомнила многочисленные фильмы о Такрин. Ясно, что режиссеры, создавая в павильонах здешнюю обстановку, щадили вкусы зрителей. А может, не имея возможности видеть натуру (сюда никого не пускают), они просто фантазировали и фантазия оказалась беднее действительности. Кстати, а где же грубая деревянная мебель? Где шершавые столы, скамейки без спинок, кособокие табуреты? Тут режиссеры явно переиграли. Повсюду вполне современные мягкие кресла и диваны, а столы так даже полированные. Видели бы это молодые энтузиасты!
«Наверное, скамейки и табуреты отправили на Землю в утешение киношникам», – насмешливо подумала Ирина, радуясь, что не потеряла способности подмечать мелочи. Это слегка успокаивало.
И еще один предмет привлек ее внимание. На стене, среди раскрашенных диаграмм, висел прибор непонятного назначения – вытянутая шкала на сто делений со световой стрелкойзайчиком. Зайчик уткнулся в цифру «четыре». Шкала была очень большой и позволяла заметить, что белое пятнышко чуть вибрирует. Значит, прибор работал. Ирина вспомнила, что такой же прибор, только маленький, находится в отведенных ей комнатах, и второпях она приняла его за термометр необычной конструкции. Теперь она поняла, что ошиблась, но раздумывать, для чего это создано, было некогда. Вот сейчас кто-нибудь произнесет первое слово, и тогда…
От бильярдного стола в дальнем углу оторвался цивилизатор гигантского роста и устрашающего размаха плеч. Его круглое, по-детски румяное лицо с чуть вздернутым носом было обрамлено квадратной рамкой темно-рыжей бороды, удивительно гармонировавшей со всей этой первобытно-современной обстановкой. Под густыми бровями искрились ярко-голубые озорные глаза. Слегка поводя плечами, он прошел через толпу, как раскаленный гвоздь сквозь комок снега. В левой руке гигант держал кий, потемневший от частого употребления, правая была испачкана мелом, и он небрежно протянул локоть, который Ирина, поколебавшись, осторожно пожала.
