Спорить с этой престарелой женщиной было все равно бесполезно, тем более что они оба недолюбливали друг друга. По этой же причине не хотелось делиться с ней своими ночными кошмарами. Был бы дома отец, испуганный сын, возможно, и открыл бы ему «душившие» его изнутри чудовищные переживания, но делиться ими с вредной старухой, нет! Такого желания у ребенка, уж точно бы, не возникло. Он решил сам побороть в себе свои страхи без чьей-либо помощи. Потому-то резко стряхнув с себя остатки ночного кошмара, еще державшего под впечатлением его неокрепшую психику, он ловко спрыгнул с кровати и устремился на кухню, где дымились свежие блинчики: что-что, а готовить у бабушки получалось. Умяв сразу десяток, макая их в топленое масло, мальчик, постепенно «освобождая» свой детский мозг от лишнего «груза», уже через полчаса практически не помнил всего того, что так мучило его утром. Лишь смутное воспоминание продолжало сидеть где-то в глубине его подсознания, так до конца и не отпуская его мальчишечьи мысли.
Быстро расправившись с завтраком, Горячев поспешил на улицу, чтобы встретиться там со своими преданными друзьями – на этот счет от родителя запретов не поступало, в связи с чем старушка и не стала этому воспрепятствовать. Единственное, ей непременно захотелось узнать, стоит ли готовить к обеду первое блюдо:
– Ты есть днем заявишься или, как и всегда, останешься мыкаться? Если так, то я не буду себя утруждать готовкой никому не нужного супа.
– Вы все правильно рассуждаете, бабушка, – ответил ей мальчик, обувая кроссовки, – я сегодня останусь у друга.
Остальная его одежда, соответственно времени, составляла серую футболку и черные трико с белыми лампасами по бокам. Вот в таком простеньком одеянии юный мальчуган выходил в тот день из квартиры. Его обычно многочисленная команда к концу июня значительно поредела, «раскидав» его верных товарищей – кого в лагеря, кого к так называемым «пращурам», а кого с родителями в отпуска, в основном на Черное море. В городе оставались только два пацана, с которыми Витя и проводил все свое свободное время, а его у него было предостаточно – с раннего утра и до позднего вечера. Первым делом он отправился к Борцову Ивану, жившему в соседнем подъезде его же пятиэтажки. Тот еще находился в кровати, так как правила в его доме были намного менее строгие. Его родители не старались вырастить из своего сына кого-то особенного, предоставляя ему самому распоряжаться собой по своему детскому усмотрению. Его «предки», как их промеж себя называли неблагодарные детки, к этому времени уже ушли на работу, и Горячеву стоило большого труда дозвониться до своего лучшего друга. Наконец, после десяти минут усердных звонков перемежающихся с активными стуками в дверь, мальчик услышал полусонные причитания не выспавшегося и крайне недовольного хлопца.
