– Я сначала тебя прибью, а потом скажу, что никуда не поеду.
– В смысле? Лея, вставай. Я уже сказала, что мы приедем.
– Это ты сказала, меня никто не спрашивал. И вообще… – зевает она, натягивая на голову одеяло. – Я раньше ужина не завтракаю.
Пришлось вернуться и одеяло с нее стянуть, чтобы в глаза эти предательские посмотреть.
– Я не могу одна поехать. Корнеев там тоже будет.
– Ну, понятно. Это же дом его родителей. Вась, отстань, пожалуйста.
Секунда, и подруга опять сопит.
– Проснись же ты. Что я там с ним одна делать буду?
– Блины есть, – ворчит Гуляева. – У теть Наташи они такие вкусные. И это… переоденься только, если не хочешь, чтобы Мирон запал на тебя. Папа говорил, что Корнеевы – фанаты пижам. Тебе оно надо?
Мне?
Нет, конечно.
В мешке для мусора пойду. Так спокойнее будет.
Короче говоря, накрутила я себя до такого состояния, что смогла бы на своих ногах добежать до Амстердама примерно минут за десять. И это я еще с остановкой рядом с кондитерской посчитала. Не с пустыми же руками домой заявляться.
Еще даже собираться не начала, а уже представляла недовольную физиономию Корнеева. До последнего надеялась поднять Лею с кровати и заставить выйти из квартиры. Использовала все методы. И просила, и умоляла, и шантажировала. Подкупить пыталась, но в ответ услышала, что даже если Билл Гейтс перепишет на меня все свое состояние, а параллельно я буду грабить банки по всему городу, все равно не хватит на то, чтобы Гуляевы хоть что-то сделали против своей воли.
Поэтому, собираясь под мелодичное сопение подруги, я обнадеживала себя тем, что смогу в любой момент попрощаться с тетей Тусей, встать и уехать домой. Хотелось, конечно, убедить себя в том, что Мирон с караваем выйдет в подъезд, чтобы меня встретить. Будет травить анекдоты, вспоминать детство и рассказывать, что он вовсе не бобер, а веселый парень, который просто стеснялся со мной разговаривать. И я до последнего хотела в это верить. Но, поднимаясь на лифте на самый верхний этаж, я в такое отчаяние впала, что чуть клаустрофобию не заработала. Так меня накрыло.
Нажимаю на кнопку звонка под громкий стук собственных зубов.
Хочу домой.
Ладно, чего скрывать, к маме хочу. На ручки.
Так, Василиса, соберись.
Это всего лишь Мирон. В детстве он учил тебя играть на компьютере, делился игрушками, и вы вместе тащили из холодильника газировку, пока родители не видели. И вообще он был милым. Угу. Нашла о чем вспомнить. Тогда надо освежить память. В следующую вашу встречу тебя выгнали из комнаты, запретили дышать на его вещи и обозвали мухомором.
