Окружили ее козлята. Ну а Волку теперь – искать адвоката.
Слёзы льёт крокодильи волчара, просит выслушать его сначала.
Родила мать волчат, но вскоре, уходя в горах от погони,
Сорвалась с крутого обрыва… Стало Серому так сиротливо,
Да еще скулящие дети… и голодные… Это трагедия.
Папаша, смахнув слезу, от отчаянья выкрал Козу,
Чтоб она заменила им мать. На козлят ему было плевать,
Дела нет до чужой беды. Но теперь зверя мучает стыд –
Ведь спасая своих волчат, он едва не сгубил козлят.
Сердобольная мама-Коза хоть и выплакала все глаза,
Раскаявшегося Волка простила, а его деткам молока нацедила…
– Ну, раз так, – размышлял, пряча рацию, командир спецоперации, –
Нет обид и претензий к Волку – знать, и арест его не даст толку.
Отпускаем Серого на волю, но с условием: не делать так более,
Пусть детей своих сам питает, а козлят с Козой – оберегает…
– Взво-о-о-д, стро-й-ся! Смир-но! Выше взгляд!
Я рад, что мы спасли козлят.
Спасибо всем, вы – молодцы и очень храбрые бойцы.
Я не люблюхвалу и лесть, но долг мой – вам приказ прочесть:
За отвагу, ум и прыть предлагаю наградить:
Лису – и в знак поощренья ей выдать три килограмма печенья;
Броненосца – вездеходом с электрическим приводом;
Крокодила – сапогами-скороходами глубоководными и всепогодными.
Муравьеду за службу – воз сушеных термитов (в наших краях это верх дефицита).
Продукт экзотический ешь, будь здоров и… не трогай трудяг-муравьёв!
Выдам вам тайну (и думаю, к месту): по Сурку-храбрецу скучает невеста.
Подписал ему я пропуск: «Отпустить героя в отпуск».
Пусть гуляет. Надеюсь, потом за свадебным все соберёмся столом…
Наш рассказ мог долго длиться, но пора остановиться
В сей торжественный момент. Вот и славно – хеппи-энд!
Зло, увы, как мир старо, но всё-таки верх одержало добро,
Скажем без ложной стыдливости:
Всё должно быть по справедливости!
Индюк-Милославский так выразительно прогундосил эти самобытные стихи, что некоторые звери чуть не упали в обморок от прилива разных чувств.
Светлые слёзы радости и сочувствия наворачиваются, когда вспоминаешь поэму Дикобраза.
Повременив, пока не стихнут заслуженные аплодисменты Индюку-Милославскому и Дикобразу, Волк продолжил знакомить медвежонка с другими зверями.
– В клетке, что справа от Дикобраза, сидит горный баран Архар, – с уважением произнёс имя барана Мишаткин «экскурсовод». – Посмотри, как он статен и благороден! А рога, рога то какие! Одно загляденье! Такие рога и носить нестыдно! К тому же единственный среди нас, кто занесён в Красную книгу как исчезающий вид. Но есть у барана одна слабость: уж очень он любит мудрёные советы давать. Но не задаром Архар советы даёт: глядишь, кто ему за это свежего сена через Ослика подкинет, а кто и поделится фруктами, которыми иногда угощают некоторых из нас сердобольные посетители. А ещё у Архара есть открытки с видами Тянь-Шаньских гор. Это его родина. Эти открытки ему подарил узкоглазый с бронзовым лицом азиат, одетый в полосатый халат и тюбетейку.
