Довольный тем, как здорово изобразил он глашáтая, главный по кормёжке подкатил тележку к клеткам. Имей я желание лишить вас аппетита, то рассказал бы в тонкостях про еду, которой не был обойдён и наш Мишатка.
Ещё не успела миска с варевом коснуться пола клетки, чуткий медвежий нос сразу учуял запах подгоревшей еды. Отвернувшись от еды, малыш испуганно посмотрел на Волка, в котором видел заступника от внезапно свалившихся напастей.
Зная, что медвежонок ищет ответа на вопрос, зачем он здесь, Волк, как умел, объяснил:
– Вижу, тебе не терпится узнать, кто и зачем посадил нас в эти клетки и почему нам дают отвратительный завтрак. – А потому мы здесь, что под предлогом вымышленных научных наблюдений жадный до денег хозяин Зверинца пожизненно лишил нас свободы. Ему без разницы кто мы – чучела ли опилочные или живые существа. Этому толстяку неизвестно, – Волк распалялся всё больше и больше, – что под словом «животное» понимается всё, что существует и дышит, движется и чувствует, плодит детей и заботится о них!
Увидев, что его подопечный вот-вот заплачет, Волк поспешил изменить свою речь.
– Понимаю, что тебе сейчас не до еды. Жди ужина – дадут перловую кашу, заправленную рыбьим жиром. Хоть он и противный на вкус, зато экологически чистый и даже полезный. А теперь ступай в будку и выспись. Вечером я познакомлю тебя со своими, в этом месте, друзьями. Среди нас, как ни странно, много хороших парней.
Совет серого соседа подействовал на медвежонка как снотворная микстура. Увидев в углу клетки «постель» – ворох соломы, он прилёг на неё и свернувшись калачиком, тут же уснул.
***
Когда на смену знойному дню пришёл долгожданный вечер, гнавший прохладный воздух как пастух свою отару, из дощатых домиков, зевая и почёсываясь, потянулись к ветерку сонные звери. Утолив водой жажду, звериный народ оживал и начинал друг над другом подтрунивать, а то и зло шутить. А что им ещё оставалось в таком «весёлом» месте? Много колкостей и насмешек они отпускали и в адрес смотрителей.
Младшим смотрителем в Зверинце был тип, накормивший зверей подгоревшей едой. Повстречав его, вы увидите обросшего щетиной долговязого детину с ненормально длинными руками. Вот за эти самые руки смотрителя прозвали Гориллой. Не знаю, как вам, а мне досадно, что такое сравнение несправедливо унижает честь и достоинство порядочных обезьян.
Но если имелся младший смотритель, то где-то близко, как гриб от гриба, находился и смотритель старший. Им был пропахший бензином коротыш, напускавший на себя важность по любому пустяковому поводу. Этот, небольшого роста работник ЗОО имел сизый нос, за который его метко прозвали Баклажаном. Злые языки говорят, что вырастить красный, с синим отливом, нос ему удалось не без помощи горячительных напитков. Как и в случае с Гориллой, огородному овощу, будь он живым существом, такое сравнение вряд ли понравилось.
