Толпа уже почти рассеялась, и Артема в ней не оказалось. Полина вошла в раздевалку, на всякий случай позаглядывала в лица оставшимся школьникам и, взяв свое пальто, вышла на улицу.
Внутри у Полины было как-то слякотно, а снаружи она и не заметила, но вроде накрапывал дождик.
Артем ждал у ворот. Она хотела махнуть ему рукой, хотела побежать, но, спрятав радость за еле заметной улыбкой, просто ускорила шаг. Полине уже оставалось не так много, может, метров пять, но Артем не стал дожидаться, пошел прочь от школьных ворот. Полине пришлось его догонять.
Она догнала. Подстроилась. Шла рядом.
«Если я права, – эту мысль Полина обдумывала на протяжении всего урока физики, – то нет никаких слоев сознания. Нельзя с одного переключиться на другой. Нельзя жить в своей мечте. Потому что нельзя сшить ее из обрывков желаний таким образом, чтобы потом завернуться в нее как в одеяло.
Если я права, и есть только больной, немощный человек, который боится умереть, не увидев сестры, то…»
– Ты ведь можешь ей позвонить? – наконец нарушила молчание Полина.
«…то он не прав», – закончила она свою мысль.
– Нет.
И опять напрашивалось ее любимое «почему», но Полина уже знала, если Артем сказал «нет», это значит, что даже если он может, то делать этого ни за что не станет.
После его холодного грубого «нет» Полине молчать бы, но внутри уже и так кололи и царапали сегодняшние: «чего пялишься?» и «если завтра твоя мама не придет…». И вжав голову в плечи, она спросила:
– Как ты узнал?
Но Артем не ответил.
Они дошли до того места, где их дороги должны разойтись. Остановились.
– Мы куда? – спросила Полина в надежде, что на этот раз не разойдутся.
– Домой. Где ты живешь?
Полина долго в растерянности смотрела на Артема, потом показала пальцем на свой дом. Из-за деревьев была видна его крыша. Полина безошибочно находила ее среди других таких же, облепленных антеннами.
Они молча шли к ее дому. Полина нервно кусала губы, теребила лямки рюкзака.
Полина остановилась у своего подъезда, повернулась к Артему. В лицо ему смотреть не стала, разглядывала металлическую собачку на замке его куртки, болтавшуюся под подбородком.
– Паспорт неси, – сказал он ей.
Она не удержалась и посмотрела на его лицо. Но там ничего. Немного злой, больше невозмутимый, еле заметное пренебрежение ко всему вокруг, включая Полину.
Полина оставила его лицо, собачку под подбородком и скрылась в подъезде.
Вошла в квартиру, в которой не разговаривал телевизор, зато разговаривала бабушка на кухне. Полина тихо-тихо прикрыла за собой дверь, но предательское «щелк» выдало ее.
