Может, в этих буквах (Р и V) зашифрованы имена? Полина даже ведь не знала, как зовут родителей Артема.
А может, Артем ошибся, и это вообще никакой не график? Может, просто крючочек? И значить он может все что угодно. Или вообще ничего не значить.
А может, дело в ученом Жуковском, в его биографии?
Жук, жук, может, он хотел сказать про какого-то жука, тогда нужно почитать про жуков…
Бре-ед. Полина отвернулась к стенке лицом.
Она ведь хотела просто любить Артема. Сложного, злого Артема. В нем самом хватало загадок, а тут еще и скелеты из его фамильного шкафа. Сейчас бы порисовать, послушать музыку, а она уверена, что, если возьмет в руки карандаш, сама начнет чертить эти кривые, а в любимых песнях будет настороженно прислушиваться к знакомым словам, ища в них новый потаенный смысл.
И уснуть не сможет. «Ладно, – подумала она, – не впервой ночку провести в Интернете».
***
– Чукчина, ты где летаешь? К доске.
У доски Полине делать было нечего. Она не знала, как решается это уравнение. Людмила Васильевна, наверное, была хорошим человеком, но Полина ее не любила и немного побаивалась. Она была тем редким учителем, который не ценит тихих учеников. Негласное школьное правило «ты никого не трогаешь – не трогают тебя» на уроках алгебры и геометрии не работало. Обычно спросить или вызвать к доске – это отличный способ успокоить нарушающего дисциплину ученика. Но Людмила Васильевна этим золотым приемом не пользовалась. На ее уроках и так было тихо, а еще скучно, нудно и опасно.
– Что стоим? Решай.
Полина еще раз взглянула на доску, убедилась, что писать ей там нечего, и снова уставилась на учительницу.
– Чукчина, ты зачем в школу пришла?
«С Артемом поговорить», – ответила Полина, но только себе.
И Полина невольно взглянула на пустующее место рядом с Машей Завьяловой.
От одноклассников тут же полетели версии ответа на поставленный учителем вопрос. И про Артема там тоже было.
«Слишком много Артема в классе, когда его нет», – подумала Полина и добавила еще немного:
– Я могу садиться?
Тон, конечно, не тот, но ведь это первые шаги, подбадривала себя Полина. Сэнсэй бы оценил.
– А ты уже все решила?
– Нет, – твердо ответила Полина и тихонечко добавила – Сами же видите.
– Чукчина, я еще раз спрашиваю, зачем ты ходишь в школу? Я объясняю это уже неделю, – она показала рукой на доску. – Я задавала это на дом. Значит, ты и дома не решала, если сейчас решить не можешь. Любовь, Чукчина, это хорошо, но за дверями школы…
