ДОРИАН. Если мадам обожает молочко, то я бы порекомендовал ей стать второй женой молочника.
АНТУАН. Извините, хозяйка, доктор еще не пришел в себя.
ЭЛИЗА. Похоже на то. (Уходит.)
ДОРИАН. И что нам теперь делать?
АНТУАН. Опять рассылать приглашение родственникам Бергенса. (Приставляет венок к дери «мертвецкой».) И надо посоветоваться с Теодором Эмильевичем. Он хотя и сделался молочником, но любого судью проведет.
(Входит ЖАННА.)
ДОРИАН. Жанна, что вас опять привело сюда?
АНТУАН. Точная дата погребения еще не назначена.
ЖАННА. А я не за этим. Хочу услышать правду о наследстве. Никто из моих знакомых, кроме Теодора, не умер. Значит, вы читали его завещание. Я слышала его вот за этой шторой.
ДОРИАН. Мадам, вам необходимо пройти обследование. Многие сумасшедшие слышат голоса.
ЖАННА. Отдайте мою половину, и я пройду его у самых лучших врачей.
(Входит БЕРГЕНС в облике молочника.)
БЕРГЕНС (невольно). Жанна, что ты здесь делаешь?
ЖАННА. Кто это?
ДОРИАН. Наверное, еще один из ваших поклонников, которого вы подзабыли. Я же говорю – вам надо провериться.
ЖАННА (Бергенсу). Откуда вы меня знаете?
БЕРГЕНС (опомнившись). Обознался, мадам.
ЖАННА (Дориану). Среди моих знакомых нет таких оборванцев. Посмотрите на его тряпье!
АНТУАН. Нормально выглядит.
БЕРГЕНС (обиженно). Мадам, вы на себя посмотрите.
ЖАННА. Ты еще смеешь рот открывать?!
БЕРГЕНС. Смею! Очень даже смею!
ЖАННА. И отчего ты так расхрабрился?!
БЕРГЕНС. Оттого, что у вас на левой груди родинка!
ЖАННА. (Инстинктивно хватается за грудь). Что?!
ДОРИАН. Я же говорил, вы просто забыли приятеля.
ЖАННА. Хамье! Но я добьюсь своей части наследства через суд. (В гневе уходит).
АНТУАН. Теодор Эмильевич, хорошо, что вы не упомянули ее во втором своем завещании…
ДОРИАН. …Но плохо, что вписали туда Бруно.
БЕРГЕНС. Это почему же?
ДОРИАН. Потому, что покойнику деньги не требуются.
БЕРГЕНС. Какому покойнику?
ДОРИАН. Бруно! Который умер.
БЕРГЕНС. Что?
ДОРИАН. Умер! Вон в той комнате.
БЕРГЕНС. Не может быть!
ДОРИАН. Все умирают, даже молочники…
АНТУАН. …Особенно, когда обстановка располагает к этому. Знаете… цветочки, веночки… гробик и слезы родственников.
БЕРГЕНС. Что-то я еще ни одной слезинки в этом доме не заметил!
АНТУАН. Сейчас самое время пролить их о безвременно ушедшем Теодоре Эмильевиче.
БЕРГЕНС. Что ты мелешь?
ДОРИАН. Антуан очень трезво смотрит на факты. Завещание и его нотариально заверенная копия есть?
БЕРГЕНС (растеряно). Есть…
ДОРИАН. Значит, никакого Бергенса больше не существует.
