Ее.
Женщина носила давно не модные уже лосины со свитером-лапшой. И сапожки. И как же они ее украшали! Почище чем все эти новомодные, брендовые шмотки украшали светских львиц. Королев богатых тусовок и богинь светских раутов.
Густые волнистые каштановые волосы, типичные для женщин с пониженной температурой тела, были собраны в толстенную косу.
Огромные миндалевидные глаза смотрели с интересом и легким недоверием. Ну да! Прежде она не видела подобного «мастера» в салоне Максима.
Фигурка женщины, которую при другой встрече Горский назвал бы девушкой, оказалась такой… Что в паху у Влада налилось тяжестью. Вот просто так, лишь потому, что неотрывно пялился на незнакомку. Крутая, округлая попка, тонкая талия, пышная грудь. Длинные ноги.
И шея. Лебединая. Иначе не назовешь.
Маленький носик и губки бантиком.
Горский еще никогда так не возбуждался во время рисования. Приходилось все время оправляться и менять позу. Потому что неудобство резко усилилось, когда женщина сняла свитер и Влад мог пялиться на ложбинку между ее идеальными грудями.
Ширинка натянулась и Горскому пришлось в очередной уже раз поддернуть брюки.
И хотя мысли его крутились далеко от татуировки, а фантазии – так и вовсе – неслись вскачь совершенно в иную, более интимную степь, рисовал Влад сегодня удивительно вдохновенно. Словно пытался сделать так, чтобы каждый его штрих оказался достоин Жасмин.
Будто он рисовал не татуировку, а произведение искусства для Лувра, как минимум. Или участвовал в важном конкурсе, который кровь из носу необходимо выиграть.
И каждый восхищенный взгляд Жасмин на рисунок подогревал вдохновение Влада.
Ей нравилось! Даже очень! Глаза сверкали, а улыбка приподнимала уголки губ.
Горский сам себе поражался. Но не мог не радоваться как ребенок, тому что Жасмин оценила его старания и умения. Выглядело глупо. Это ведь обычная проверка от Максима. Да и не понравится одному клиенту – можно попробовать с другим. Угодить всем и каждому невозможно. Это утопия.
К тому же, на татуировке нет ни имени, ни фамилии художника. Нет подписи, нет инициалов. Никто не узнает, кто автор рисунка. Да и женщину эту он видел в первый и в последний раз.
И все же Горский из кожи вон лез. Старался. И ликовал, прямо-таки ликовал, когда видел, что Жасмин восхищена его творчеством.
Ближе к концу работы Влад «наводил марафет» так, словно Максим потом не нанесет поверх уже настоящий рисунок. Добавлял штриховку, выравнивал каждую линию… Дополнял тени на каждой крошечной чешуйке дракона.
