– А почему я должна тебя бояться? – пожала Лида плечами.
– Я так соскучился по городу, по речке, лесу. Смотри, какая красота вокруг, тишина, никого нет …
«Вот именно, что никого нет, и я тебя начинаю бояться. Может, ты маньяк какой-то, заведёшь в лес, изнасилуешь и убьешь», – промелькнуло в голове.
– Ты замёрзла? Давай я тебя погрею.
– Нет! – почему-то испугалась Лида. – Так немножко продрогла.
– Ну, если не хочешь, ч тоб я тебя согрел, тогда давай побежим и согреемся.
Он потянул её за руку. Лида попыталась упереться, но у неё ничего не вышло. Василий засмеялся, притянул её к себе и подхватил на руки.
– Не хочешь ножками идти, на ручках понесём.
– Уронишь, сумасшедший, отпусти!
Но Василий и не собирался отпускать, а побежал, и ей пришлось обхватить его шею руками, чтобы не упасть.
– О-го-го, го-го! Здравствуй, речка, здравствуй, мост, здравствуй мой любимый город! – закричал он, кружась вместе с Лидой.
«Ну и переходики у него, – оторопела Лида – то молчит, как сыч, то орёт, как сумасшедший».
– Пусти! – она отчаянно замолотила ногами.
Василий, словно не замечая её попыток освободиться, продолжал кружить и смеяться.
– Пусти же, наконец! Ну, хватит! – Лидиному возмущению не было предела.
Шапочка слетела с головы, освободив из плена волосы.
– Ой! Шапочка упала, шапочка! Мы потеряли шапку! Это не моя шапка, а Любкина. Она меня прибьёт!
Василий остановился. То ли ему стало жалко шапочку, то ли просто устал от её сопротивления. Он освободил Лиду, но объятий не разжал. Его глаза с сумасшедшей смешинкой обдали Лиду жаром, руки сомкнулись замком на талии. Она закрыла глаза, сердце бешено заколотилось, закружилась голова.
– Колдун, точно колдун!
– Вот придём на ту сторону моста, – рассмеялся он,– там густой, тёмный лес, и там я тебя съем! Ну, говори – боишься меня, да?!
– Пусти, увидит кто, – вяло попросила Лида.
– Ну и пусть смотрят и завидуют, что я обнимаю красивую девушку. Да и кто увидит-то, кругом ни души!
«Понесла меня нелёгкая», – запоздало раскаялась Лида.
Это был первый случай в её жизни, когда она не могла повлиять на парня, отчетливо понимая, что ничем его не проймёшь. Ей самой было невдомек, отчего она противилась ему, отчего не хотела разделить с ним его хорошее настроение? Может, оттого что он такой настырный и самоуверенный?
Она попыталась упереться кулачками в его грудь, но он только сильнее стал прижимать ее к себе. «Господи, не руки, а клещи! Как чувствовала, что добром это не кончится. Хоть бы кто прошел мимо или проехал!» Ей казалось, что они стоят так целую вечность.
