Глядя в окно, я придирчиво инспектировал свой организм, я по прежнему ощущал прохладный пол под ногами, лбом чувствовал гладкую поверхность стекла, а на улице стоял привычный утренний шум автомобилей, что спешили по своим делам. Я взял чашку чая и отхлебнул немного, от чего мой язык завопил от обиды, точнее от ожога и обиды.
Странно, чашка и правда была горячей, но я как-то не придал этому значения, неужели вещество перестает понемногу действовать и вот-вот все станет как всегда? Я взял телефон и посмотрел на часы, идти в институт было уже поздно, разве что ко второй паре, но раз мне выпишут официальный документ, то и ко второй паре идти было лень. Тем более, что я не мог гарантировать своего адекватного восприятия на протяжении всего дня.
Вместо института, я решил записать в блокнот то, что успел заметить с утра, относительно моего вчерашнего дня.
Прежде всего это снижение общего фона, меня как-то меньше раздражала действительность, она стала более “плоской” что ли. Если вчера я одновременно слышал, чувствовал и видел, то сейчас я уже мог выбирать что мне нравится больше и выделял только одну гамму ощущений. Но одновременно с тем, я не могу сказать, что все стало как было прежде.
Язык продолжал ныть и я открыл холодильник в поисках чего-нибудь прохладного, чтобы его успокоить. На глаза попала бутылка вчерашнего тархуна и остатки пиццы, что было очень кстати. Я засунул пиццу в микроволновку и сделал большой глоток напитка, ожидая неприятных ощущений “расслоенной жидкости”, но ничего подобного не случилось. То ли тархун за ночь хорошо перемешался, то ли я стал менее придирчиво относится ко всему после того как обжег язык, напиток был просто сладким с приятным запахом. Да, я чувствовал в нем сахарозаменитель, но где-то на самой кромке ощущений, словно кто-то подсказывал мне шепотом: “это не сахар”.
Даже странно, вчера мне показалось, что этот напиток пить невозможно, неужели я так сильно изменился? Или это чувствовалось на фоне колы, в которой был обычный сахар. В этот момент раздался пронзительный писк микроволновки и я достал горячую и временно съедобную пиццу себе на завтрак.
Вкус не сильно изменился, одна по прежнему была чуть солоноватой и ничем не пахла, втора почти пресная, но с запахом грибов и ветчины. Быть может вчера она просто была свежей и от того понравилась мне больше, сейчас это была просто “еда”. Без особых изысков и интересных привкусов – нечто, чем можно было утолить голод и на этом все.
