В шестилетнем возрасте Эмул получила травму спины: дети играли в прятки. Спрятавшись за окном на карнизе, маленькая девочка не удержалась и упала, нелепая случайность привела к трагедии – параличу конечностей. Врачи делали положительные прогнозы, уверяя, что в скором будущем Эмул поправится, но девочка росла, взрослела, а чувствительность ног не появлялась, никто не мог объяснить, почему Эмул боится ходить. Многочисленные психологи то и дело разводили руками, рекомендуя всё новые и новые реабилитационные центры, но итог был прежним. Утро, кресло-коляска и исчезающая надежда на положительный результат.
Уже вечером, после вкусного ужина мамы, Эмул с ужасом поняла, что забыла имя ночного друга. Это было так обидно: целый день ожидания, планирование игр, она даже придумала вступительную речь, и всё впустую. Она не помнила его имени. Эмул живо представляла его взгляд, его улыбку, даже ладонь, которую он протягивал. Но всё это было бесполезным без написанного на бумаге имени. Эмул так и уснула, держа под подушкой руку с зажатым в ней чистым листком бумаги.
Нельсон не пришёл.
В ту ночь она видела обычный сон и уже перед завтраком поймала себя на мысли, что образ ночного гостя стал размытым, словно желая раствориться в лабиринтах памяти. Испугавшись, она взяла простой карандаш и на помятом листе бумаги нарисовала портрет ночного гостя. «Может, это сработает?» – подумала она и положила портрет в книжку.
– Теперь уж точно не забуду, – сказала Эмул и поставила вазу на книгу. – К вечеру рисунок станет ровненьким, и я попробую ещё раз.
– Эмул, завтракать, – раздался звонкий голос матери из столовой.
– Еду, – ответила она и, крутя колёса кресла-коляски, в приподнятом настроении поехала на кухню.
День был чем-то похож на дождливые дни, когда послеобеденная прогулка по улице заменялась катанием по веранде или простым наблюдением за наполнявшимися лужами возле дома. В такие дни, казалось, время замедлялось, и чем чаще ты смотрел на часы, тем медленнее секундная стрелка делала оборот. Эмул весь день провела в ожидании, терзая себя сомнением, сработает задумка с портретом под подушкой или темнокожий парень снова не придёт. А перед сном, аккуратно свернув портрет, надеясь на долгожданную встречу, она уснула.
Нельсон не пришёл.
* * *
Томасу было тринадцать лет, и он боялся мира за пределами своей спальной комнаты, это был дикий, неуправляемый детский страх. И если днём Том никогда не был один, то ночью его страхи обретали полную силу. Он спал с включённым ночником и в окружении любимых игрушек. Выработанная за годы последовательность ночных обрядов помогала от кошмарных снов, но были дни, когда и они не приносили нужного результата. Ему снились огромные деревья, проникающие в спальную комнату колючими сухими ветками и пытавшиеся вытащить Томаса из тёплой кроватки. Кошмары всегда заканчивались криком, плачем и обострением его фобий. Поначалу он бегал в спальню родителей, это закончилось тем, что врачи прописали ему чёрные горькие таблетки, от которых только клонило в сон, а страхи никуда не уходили, а потом он перестал делиться своими страхами с кем-либо. И если кошмару удавалось проникнуть в его сон, Томас просто просыпался, открывал занавеску, смотрел на фонари, на старую раскидистую акацию во дворе, уговаривал себя, что сон закончился, и тихонько ложился в кровать, пытаясь уснуть. Не всегда это получалось, но будить родителей предвещало очередные походы по врачам и всё новые и новые таблетки. Поэтому молчание, как он думал, было верным решением.
