Я делаю еще один шаг.
И еще один.
Я начинаю присматриваться к двери, прикидывая, насколько громко будет, когда я ее открою.
Но тут я слышу голос у себя за спиной, сонный.
— Куда-то идешь?
Я замираю.
Я знаю, что могу уйти. Я знаю, что он не может держать меня здесь. Я знаю, что, несмотря на то, что он потакал мне, помогая выкинуть крики мамы из головы прошлой ночью, он не собирается привязывать меня к кровати и заставлять оставаться здесь.
Но, возможно, я хочу этого.
Я закрываю глаза. Вспоминаю, как вычесывала лошадей во вторник в Ковчеге. Отпустить. Это то, с чем Марни, мой психотерапевт, пыталась мне тогда помочь. Отпустить.
Я отпускаю мысль.
— Да, — тихо говорю я в темноте, — я ухожу.
— Сейчас три часа ночи.
Это меня удивляет, но я ничего не говорю. Прошло всего несколько часов. Думаю, в это время ночи будет сложнее найти попутку. Не заплатив за это. Но я могла бы заработать немного денег и таким образом.
Не от секса.
От воровства.
Или попрошайничества.
— Засыпай.
Теперь я не беспокоюсь о тишине. Я хватаюсь за ручку двери.
Но он быстр. Пока я возилась с замком, он подошел ко мне сзади и ударил рукой по двери.
— Ты не уйдешь в три часа ночи.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, его рука все еще лежит на двери, рядом с моей головой. Я не говорю ни слова. Я ухожу. Нет смысла тратить на это слова. Я пришла сюда не для того, чтобы переночевать. Он бы все равно не захотел, чтобы я осталась, если бы действительно знал меня.
Я не могу разглядеть его в темноте, но я практически слышу, как он ухмыляется.
— Вернись ко мне в постель, Элла.
Я хмурюсь в темноте, скрещивая руки. Что-то в его тоне… мне это не нравится, потому что… нравится.
Я ничего не говорю.
Он вздыхает, и его рука прослеживает путь от двери до края моего горла.
— У тебя болит лицо?
На это я тоже ничего не отвечаю. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя плохо из-за этого. Мне это нравится. Он не первый, кто это делает. Первой была моя мама. В постели — бывший. Когда я насмехалась над ним по поводу кого-то еще, когда мы трахались, он ударил меня так сильно, что я увидела звезды.
Несколько мгновений я была не в состоянии говорить.
Потом я попросила его сделать это снова.
Это сделало меня центром внимания.
Прямо как Шейн, хотя он меня не бил. Хотя в некоторых отношениях он был хуже.
Как и мамины удары. Но они ощущаются по-другому. Она бьет меня не потому, что хочет обладать мной. Она делает это, потому что ненавидит меня. Первое похоже на любовь. Другое… ну, она чувствует отвращение.
