— Вы кричать, Катарина, — объяснил он свое нахождение в моей спальне.
— Спасибо, — прохрипела я. Кажется, у меня голос пропал.
— Иван, воды принести, пожалуйста, — попросил немец, оглядываясь на дверь.
Ванечка, торчавший в двери, бросив на меня обеспокоенный взгляд, скрылся за дверью, чтобы тут же появиться вместе со стаканом воды и Алисой. Только сейчас я заметила, что оба мужчины выглядели какими-то помятыми и в воздухе явно витал запах алкоголя. «Пили всю ночь» — поняла я, радостно отметив, что пили они вместе, а вот невесту кто-то заставил скучать. Интересно только, что послужило поводом для ночных возлияний? Но этих хоть на расстрел веди — не расколются, если сами не захотят. И как быстро спелись!
— Вас ждать на кухне завтрак и Ганс. У него есть для вас предложить. Прошу слушать.
Почему-то была заранее уверена, что откажусь от любых предложений. Но, поняла, что проигнорировать мужчину у меня не выйдет.
— Хорошо, я сейчас приду.
Ванечка со странно притихшей Алисой, вышли, а немец остался стоять у кровати.
— Почему вы не вставать, Катарина?
— Не могу, — все еще хриплым голосом произнесла я с недоумением. Он что думает, если спал со мной рядом две ночи, то я уже и переодеваться начну при нем?
— Вам плохо? — и немец взял меня за руку.
Мне было слишком хорошо, но не говорить же ему об этом?
— Нет, но чтобы мне встать, вы должны выйти, — пришлось объснить очевидное.
Вернер несколько секунд хлопал ресницами. «Какие они у него длинные и густые», — с восторгом отметила я. Мне на свои ресницы грех жаловаться, но чтобы они выглядели так же шикарно, приходится подкрашивать их тушью. И где справедливость?
Наконец, немец отмер, и я впервые смогла лицезреть смущение на его всегда невозмутимом лице.
— Я ждать вас после разговор с Гансом, — и с этими словами он покинул спальню, вновь став прежним Вернером, которого я привыкла видеть, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Сразу же вскочив с кровати после его ухода, я заметалась по комнате. Холодный душ пошел на пользу, смыв весь негатив после сна и приведя мысли в относительный порядок. На кухню я входила уверенным в себе человеком.
— Доброе утро, — четко, почти по слогам произнес Ганс, — сразу видно готовился человек, и улыбка на лице такая доброжелательная. Немец себе не изменяет — собран и спокоен, как всегда. Удав от зависти удавился бы.
Отчего же мне кажется, что утро, не такое и доброе, тем более — тут я посмотрела на часы, стрелки которых сошлись на цифре 12, если это день. Но не стала разочаровывать мужчину, лишь поправила его представление о времени суток.
