Прогулявшись по территории, она отправилась в кафе. Тут то и произошла встреча с прошлым.
В ожидание грибного крем-супа и креветок на углях, Анна перевела взгляд с реки на соседние столики. Свободных мест почти не было, люди жаждали отобедать. За столом напротив спиной к ней сидела пожилая пара, мужчина и женщина. Их стулья были максимально отодвинуты один от другого. На то, что пара знакома между собой, указывали лишь быстрые и едва заметные повороты головы в сторону друг друга, и отрывистые звуки разговора.
«Зачем люди отправляются на отдых вместе, если у них неприязненные отношения?» – лениво подумала Аня. Она хотела уже отвлечься на поданный ей суп, но тут ее взгляд упал на ноги мужчины. Правым ботинком он то постукивал, то пошаркивал по деревянному полу кафе. Когда пара встала и пошла мимо неё к выходу, она поняла, что не ошиблась. Это был он, Борис Маркович. Женщину она также узнала – его супруга, красящаяся волосы в тот же огненно рыжий цвет, как и много лет назад.
* * *
С раннего детства Аня мечтала научиться играть на фортепиано. Долго упрашивала родителей отдать её в музыкальную школу, но та была на другом конце города, потому родители долго сопротивлялись. Однако спустя год нытья, в семь лет, записали-таки её в музыкалку. Там и появился он – первый учитель.
В то время Борису Марковичу не было пятидесяти. Невысокий, коренастый мужчина всегда носил костюмы. Старомодная стрижка, как и очки в массивной роговой оправе, придавали солидности. Это внушало невольное доверие, как к личности, которая не отвлекается ни на что, кроме профессиональной деятельности. В наше же время отношение к тем, кто не идет в ногу со временем, обычно кардинально противоположное, как к чудакам или того похуже.
Уроки нравились, гаммы и упражнения совершенно не раздражали, и Аня с удовольствием оттарабанивала их перед тем, как убежать на улицу. Маркович выдвигал ученицу на конкурсы молодых талантов, включал её во все концерты, в которых участвовали лучшие ученики единственной городской музыкалки.
Так продолжалось два года. А потом Аня стала замечать, что педагог всё чаще кладет на нее руку, одновременно отбивая ногой ритм. Иногда он так больно сжимал колено, что девочка вздрагивала и сбивалась. Позже добавилось щипание сосков через одежду. Это было всегда болезненно, но было всего несколько раз и как-бы в шутку. Аня, увлеченная правильным построением такта во время воспроизведения польки Глинки или романса «Соловей», и застигнутая врасплох, стискивала зубы, и пыталась оторвать волосатые пухлые руки от своей плоской груди. Щипки сопровождались похвалой – «Вот как хорошо сыграла!», и девочка, вместо того, чтобы разозлиться, внимала поощрительным возгласам учителя и прислушивалась к замечаниям, как сделать ещё лучше.
